Операция (СИ)

Махно недоверчиво посмотрел на Алимова, понимая что ему конец, местные остряки без внимания это не оставят и этот Билл будет преследовать его до конца жизни:

- Вот дела... А я Петухова чуть не повесил.

- А Петухов-то здесь причём?

- А кого ещё? Кто ещё, кроме него, согласится, что б его повесили?

- Логично...

- Товарищ подполковник, вы это... Не говорите ни кому, а то ведь сами понимаете...

- Конечно, о чём разговор,- и повернувшись в комнату, громко сказал:

-Слышали? Чтоб ни гу-гу!

Махно приподнялся на носках и, вытянув шею, посмотрел поверх подоконника. В комнате начальника лагеря два связиста, прапорщик и солдат, с излишне серьёзным видом, не глядя в сторону окна, подсоединяли провода к только что установленному телефонному аппарату. Старший лейтенант скривился как от зубной боли и, забыв спросить разрешения, развернулся и поплёлся к себе в дежурку - маленькую комнатку в штабном домике, в которой были одно окошко, стол, сейф, несколько телефонов и топчан.

Махно был раздасадован и зол на себя. Ведь он сразу, как только заступил на дежурство, видел из окна комнаты дежурного по лагерю, как курсанты красили кусок рельса, подвешенный к специальному столбику.

Вот оно, висит себе у штаба, пусть не на самом видном месте, но висит. Старший лейтенант снял фуражку, взмахнул ею, делая реверанс и расшаркался в поклоне:

- Спасибо тебе, Билл! Падла ты железная, что б ни дна тебе, ни покрышки!

Хотел добавить ещё пару слов, но что-то его насторожило. Махно оглянулся. С крыльца штаба, остолбенев от изумления, на него смотрела рядовой Бубнова, девушка по имени Лида, писарь четвёртой эскадрильи.

4

Пока старший лейтенант Махно решал вопросы пожарной безопасности, в эскадрильях знакомились с переменным составом. У казармы четвёртой эскадрильи были построены друг против друга лётный и курсантский состав.

Командир эскадрильи в первую очередь представился сам:

- Командир эскадрильи, подполковник Лучников Леонид Николаевич. Что означает слово "командир", я думаю, объяснять не надо.

Затем он указал на стоящего рядом коренастого офицера с тяжёлой нижней челюстью и прищуренными глазами:

- Мой заместитель, майор Гордиенко.

- А что это означает, вы скоро узнаете, - добавил майор Гордиенко, глядя куда-то в даль, поверх голов курсантов. Казалось, этот майор высечен из камня. От него веяло каким-то холодком.

Между тем, Лучников продолжал:

- Заместитель командира-штурман эскадрильи майор Губанов... Заместитель командира по политчасти майор Миллер...

Один за другим, услышав свою фамилию, из строя выходили и становились рядом с командиром должностные лица командного состава эскадрильи.

Затем курсантов познакомили с командирами звеньев, а те в свою очередь познакомили их с инструкторами и все разошлись по экипажам.

Лётчики уже знали о своих курсантах всё, что им было необходимо. Учебно-лётный отдел ещё ранней весной предоставил в полк подробнейшую информацию: от биографии и антропометрических данных до теоретической успеваемости. А ещё раньше лётчиков ознакомили с, так называемыми, индивидуальными картами профотбора - результатами тестов профессионально -психологического анализа, проводимого с каждым курсантом при поступлении в училище. В этой карте отражались психологические особенности характера, тип темперамента, объём и скорость оперативной памяти, уровень интеллекта и многое другое. По результатам тестов абитуриенты распределялись по группам. В училище зачисляли только тех, кто показал результаты, соответствующие первым трём группам профотбора. Четвёртая группа и ниже были абсолютно бесперспективны и не имели никаких шансов освоить технику пилотирования самолёта. Данные эти были секретные, доводились только инструкторам и только на его курсантов и не подлежали разглашению.

В результате анализа этого материала, инструкторы задолго до личной встречи с курсантами примерно знали, чего ждать от каждого из подопечных, и определили для себя, кого выпускать первым, кого придержать на потом, с кем возможны проблемы и какие.

Кстати сказать, на распределение по звеньям и экипажам ни теоретическая успеваемость, ни результаты профотбора не влияли. По звеньям курсантов распределяли по росту. Все, кто был выше среднего роста, попадали в первое звено, средний рост и ниже - во второе, а курсанты маленького и совсем маленького роста, их почему-то называли карандашами, включались в третье звено. Это было вызвано профессиональной необходимостью.

Определить расстояние до земли и тенденцию изменения поступательной и вертикальной скорости самолёта во время посадки очень тяжело. У лётчиков это называется "видеть землю". Основные усилия инструкторов в первых вывозных полётах будут направлены именно на то, что бы курсант как можно скорее "увидел землю". У тех курсантов, которые своевременно не уловят сути этого явления, возможны серьёзные проблемы, вплоть до отчисления по профнепригодности.