Операция «Слепой Туман»

Мои руки выполняли привычную работу, а мысли в это время летали далеко. Рядом бабы тихонько переговаривались о чем-то время от времени – скорее всего, их разговоры касались исключительно профессиональной деятельности; довольно сложно было представить, чтоб эти две были приятельницами. Но они, похоже, также пребывали в приподнятом состоянии духа. Они были в своей стихии… Я часто замечал, что во время испытаний какого-нибудь изобретения его создатели чувствуют особый прилив энергии – они словно пьянеют от сознания своего величия. Этот старый зубр Тимохин в момент запуска, кажется, всегда сдерживается, чтобы не пуститься в пляс. По крайней мере, глаза его начинают гореть, к лицу приливает румянец, а волосы становятся дыбом от интеллектуального экстаза. Жалкий клоун… В такие моменты он похож на возбужденного быка. А эта мымра Лисовая… Ее лицо прям озаряется вдохновением, так меняя его черты, что она становится даже симпатичной – уголки губ приподнимаются, в глазах зажигается блеск – этакая дьяволица, задумывающая очередное искушение… Ничего ее больше не интересует, кроме науки. Мужчины – так, постольку поскольку. Было дело, пытался я к ней «подкатить», да она, кажется, даже и не поняла! А может, побрезговала, просто я не хочу в этом себе признаться. Не знаю, она вообще особа со странностями. Мы с ней знакомы с самого начала проекта. Честно сказать, она меня и сейчас заводит, рыжая сучка. Но ведь не меня выбрала, а этого хачика, горячего кавказского парня – ну да у них в генах заложено умение обольщать баб. Только неужели она не понимает, что является для него просто подстилкой? А ведь меня вроде и не отшивала напрямую, но всегда смотрит так, словно меня и нет вовсе. Они все на меня так смотрят. Кроме Яги. Ну, эта вообще на мужиков старается не глядеть, курица драная. А ведь могла бы быть вполне себе милашкой, если бы ухаживала за собой. Сколько раз у меня был соблазн ухватить ее за задницу так, чтобы синяки остались! Увидеть страх в ее глазах, услышать ее вопли… А если дать волю фантазии, то хорошо бы затащить сначала ее в душ, заставить вымыться, поощряя тумаками, а потом так жестоко отыметь, чтобы встать не смогла!

Все бабы шлюхи, продажные твари. Любую из них можно купить. Разве бы они относились бы ко мне с таким презрением, будь у меня миллионы? Конечно, нет. Они бы улыбались мне и старались понравиться. С деньгами я буду круче этого волчары Одинцова – круче их всех, вместе взятых. Я смогу многое… И вы еще обо мне услышите – да, непременно услышите – вы, все те, что считаете меня сейчас так, пустым местом, малозначительным винтиком в вашем претенциозном проекте…

Вдруг что-то так оглушительно шарахнуло где-то вверху, что я интуитивно втянул голову в плечи. Тут же я почувствовал, как меня словно тряханула могучая невидимая рука – и, не удержавшись на ногах, упал со своего стула. До моего сознания донеслись визги, крики напуганных коллег. И тут же по мне словно прокатился гигантский валик – и я стал погружаться в темноту, напоследок услышав потрескивание электрических искр и ощутив запах горелой проводки.

Кажется, я очнулся почти сразу. В глазах будто бы стояла пелена – сквозь нее я видел, как коллеги пытаются подняться на ноги. Вон растрепанная Лисовая с бледным лицом, измазанным чем-то черным, стоит на четвереньках, силясь подняться; вон Яга, сидя на полу и растопырив ноги, ощупывает свою голову и конвульсивно кривит губы – бледная, трясущаяся. Ах ты, мать твою, да ведь кругом огонь! Аппаратура горит, под потолком мигают сигнальные лампы, то тут, то там, прямо, кажется, из стен вырываются снопы искр. Запахи ворвались в мое сознание как-то резко (видимо, до этого некоторые органы чувств были отключены), и ощущение катастрофы еще усилилось. Одновременно с обонянием стал возвращаться слух – сначала звуки долетали словно сквозь вату, но потом они стали вполне отчетливы, и вскоре действительность наполнилась женскими всхлипами и треском горящей аппаратуры.

Ну что ж, совершенно очевидно, что всему вашему претенциозному изобретению пришла хана… Если уж тут такое творится, то представляю, как выглядит часть оборудования, которая оставалась снаружи. Не зря все так беспокоились из-за этой грозы. Наверное, молния шандарахнула по установке, не иначе. Ну, теперь нам всем непременно здорово влетит… И самую большую ответственность понесет Тимохин. Де еще неизвестно, все ли уцелели там, наверху…

Так, а пожар-то тушить надо. Ну, пусть тушат сами, а я полежу тут, к стеночке прислонившись – типа мне совсем нехорошо. Ну, мне и вправду паршиво. Голова гудит и подташнивает. А это кто там копошится в углу? Лисовая. Встает, помогает подняться Яге. Прислоняет ту к стеночке и направляется ко мне.

– Виктор Никонович! Вы меня слышите? Вы в порядке?

Вижу перед собой ее обеспокоенные глаза – впервые ее лицо ко мне так близко. На щеке – копоть, губы приоткрыты, тяжело дышит от волнения или испуга. Мне становится не по себе, я что-то невразумительно мычу.

– Встать можете?