Операция «Слепой Туман»

Да, без сомнения — так и есть, и я всегда это знала. И ждала… Ждала того благословенного случая, когда его любовь ко мне пересилит все остальное. И вот это наконец свершилось. Он ведь совсем еще не старый, мой любимый… Он восхитительный любовник. В пылу страсти он пробормотал: «Что ж мы раньше-то этого не сделали, Дашка? Ну я и дурак… Я только сейчас понял, что люблю тебя…»

И потом, после всего, он крепко обнимал меня до самого утра, и во время коротких пробуждений шептал на ухо: «Дашенька моя… неужели моя? Любимая…», целовал в это ухо и снова засыпал, а я млела от счастья — я этим счастьем просто захлебывалась, так много его было. Причем я знала, что утром ничего не исчезнет, я проснусь и увижу, что это счастье теперь — навсегда, «пока смерть не разлучит нас».

А утром его вызвали на связь. В приятном полусне я почувствовала, как он высвободился из моих рук — очень осторожно, стараясь меня не потревожить — и стал негромко разговаривать с кем-то. Я не очень вникала в его слова, находясь в блаженной полудреме… Тело мое все еще хранило тепло его рук, и я не спешила выныривать из сладкой неги в действительность. Его голос тихо рокотал, и я снова, как-то незаметно для себя, заснула и видела сон, счастливый сон, продолжение сна о нашей свадьбе. Мы будем счастливы, мы будем вместе, мы пройдем по жизни рука об руку, пока не умрем в один день и час, как подобает любящим супругам. И еще у нас будут дети, целых трое — дочь и два сына, которые доставят нам множество приятных моментов…

* * *

01 марта 1904 года. 08–35 утра. Тихий океан, 41 гр. СШ, 159 гр. ВД.

Шхуна «Святая Маргарита» (Российская Империя).

— Господин поручик, гляньте-ка, корабли в дрейфе лежат — кажется, военные? — Капитан шхуны передал бинокль поручику пограничной стражи. — Ой, господин поручик, попали мы как кур в ощип.

— Хватит причитать, Афанасий Никитич, как баба, честное слово! — процедил сквозь зубы поручик, через бинокль вглядываясь в маячащие на горизонте четыре крупных серо-голубых силуэта и два кораблика поменьше, примерно так со «Святую Маргариту». — Корабли-то военные, но вот чьи? Далеко, флага пока не разглядеть; стоят, знаете ли, у нас прямо по курсу, надо бы отвернуть от греха — может, и не заметили. И корабли странные какие-то…. Глянь-ка, Афанасий Никитич, видал такие когда-нибудь?

— Право на борт на пятнадцать румбов, правда ваша, господин поручик, отвернем от греха подальше! — скомандовал капитан, потом взял у поручика бинокль. — А корабли такие, господин поручик, впервой вижу. Силуэты у головного и того, который за ним, острые, клипперные; такие корабли, господин поручик, только ради быстроты строят. Видать, ходкие — ежели заметят нас, то не уйдем. Да и эти два головных по размерам не иначе как крейсера будут, а это не менее двадцати узлов хода…. — Его слова были прерваны сверкнувшей над баком крейсера яркой вспышкой выстрела; секунд через восемь прямо по курсу шхуны вспух белый клубок разрыва.

— Приказ лечь в дрейф, теперь точно конец! — капитан отдал бинокль поручику, — Полюбуйтесь!

— ???? — поручик нервно сглотнул, и поднял бинокль к глазам. — Да и не все они военные, один-то явно гражданский купец будет, только большой. Может, они его перехватили, а теперь досматривают? — Его размышления прервал крик сигнальщика. — Сигнал с головного корабля, господин капитан, ратьером, приказывают спустить паруса, лечь в дрейф и приготовиться к приему досмотровой партии.

— Может, все-таки попробуем уйти, господин поручик? — капитан шхуны беспокойно переминался на месте. — Что-то тут не то; чует мое сердце, японцы это.

Поручик продолжал вглядываться в силуэты кораблей, его взгляд остановился на кормовой надстройке крейсера.

— Да нет, Афанасий Никитич, наши это; вот у головного крейсера на кормовой надстройке андреевcкий флаг — не пойму, толи нарисован, толи сам он растянут….

— Наши?! — удивился капитан. — Откуда здесь наши? Тут до Японии тыщи полторы миль, до Владика все две с полтиной, а до Артура и вообще почти три с половиной…. Нашим сюда просто дальности хода не хватит. Только «Рюрикам» из Владика, и то только туда и обратно. Хотя если вон тот здоровенный купец — это угольщик, тогда вполне возможно. Только вот не припомню я в нашем флоте кораблей с таким силуэтом. Да и что им тут делать?

— Наверное, Афанасий Никитич, ловят кого-нибудь, — поручик пожевал ус и продолжил: — Ежели они такие быстроходные, как вы говорите.

Капитан замялся.

— Эх, Петр Степанович, раньше уходить надо было — может, и не заметили бы нас. Шли бы себе тихонько во Владивосток вокруг Сахалина.

— И с чего бы это вам бояться досмотровой команды с русского военного корабля? — Поручик недобро прищурился. — Или опять совесть нечиста — кроме нашего груза, еще что-нибудь прихватили? Маленькое и очень ценное, в обход таможни?! Ох, Афанасий Никитич, Афанасий Никитич, не пошла вам впрок наша доброта. Спускайте паруса и ложитесь в дрейф, а то хуже будет. Вон, кстати, к нам уже и катер идет….