Операция «Смоленский капкан», или Пропавший обоз НКВД

— Чья-то неуместная шутка, розыгрыш, не более того, — развёл руками врач.

— А вот мы и поищем шутника. Вы же сами понимаете, что мы не можем оставить без внимания это, прямо скажем, чрезвычайное происшествие, — я повернулась к начальнику заставы. — Hа каком расстоянии от берега был обнаружен плот?

— Наталья Александровна, я вам уже докладывал, плот прибило к берегу.

— Василий Иванович, вас не затруднит подробнейшим образом изложить на бумаге всё, что вы нам сейчас так доходчиво и профессионально растолковали?

— Хорошо, как скажете, чем могу, — охотно согласился Мороз и даже, как мне показалось, вздохнул с облегчением, — но боюсь, что в итоге вы придёте к выводу, что искомый вами шутник — не что иное, как вечная мерзлота и многолетние паковые льды.

— Возможно, вы и правы. В любом случае большое спасибо, вы очень нам помогли.

Попрощавшись с судмедэкспертом, мы быстро вышли из больницы и почти бегом устремились к вертолёту. Не понимая, куда я так вдруг заторопилась, Омулев еле поспевал следом.

Пока мы летели на заставу, я не проронила ни слова. Мне необходимо было сосредоточиться и хорошенько обдумать всю сложившуюся ситуацию. Зато едва мы оказались в канцелярии, в моей голове уже созрел целый список вопросов, ответы на которые мог дать мне только Омулев.

— Ну, Дима, наливай, — сказала я, едва мы вошли в канцелярию, и пока капитан возился с бутылкой, я задала первый вопрос:

— А скажи мне, друг мой ситный, на вашей заставе есть прожекторная станция, а попросту говоря — ПРС? Или такой вид наряда в боевом расчёте вашей заставы отсутствует?

Капитан удивлённо посмотрел на меня и, отставив в сторону бутылку, утвердительно кивнул головой:

— Естественно, мы каждую ночь выставляем этот вид наряда и ведём наблюдение за акваторией моря.

— И радиолокационная станция у вас, я так понимаю, тоже есть? — задала я очередной вопрос, сразу вспомнив увиденную мной огромную тарелку локатора, возвышавшуюся над заставой, на соседней сопке, и направленную в сторону моря.

— Наташа, я не понимаю, к чему эти вопросы. Ты ведь не хуже меня знаешь, что РЛС тоже есть, и наряды несут там службу круглосуточно.

— Тогда как могло получиться, что ни ПРС, ни РЛС не зафиксировали надводную цель, приближающуюся к вашей заставе со стороны открытого моря? Я так понимаю, что плот этот плыл спокойно и совершенно открыто. И уж тем более, он меньше всего заботился о скрытности передвижения. Кстати, примерно на каком удалении от берега находятся паковые льды?

— Километрах в ста пятидесяти, — растерянно сказал начальник заставы.

— Ну и? — негромко спросила я.

— Ты хочешь сказать, что плот с покойником преодолел значительное расстояние, возможно, даже в сто пятьдесят километров, так и оставшийся незамеченным для пограничных нарядов и береговой охраны, пока не причалил к нашему берегу в нескольких километрах от заставы? Но это же полный бред! — пожал плечами капитан.

— А ты думаешь, что немецкая подводная лодка подошла вплотную к нашему берегу? Как бы то ни было, я хочу услышать вразумительное объяснение данного феномена, — потихоньку начала я выходить из себя.

— Постой! Ты что, это сейчас вполне серьёзно сказала насчёт фашистской подводной лодки? Вы что там, все сбрендили в своей Москве? Это же невозможно.

— Полегче на поворотах, капитан! — повысила я голос. — Если это невозможно, объясни мне, дуре, откуда покойник, — стояла я на своём.

— Да откуда угодно! Вмёрз в лёд ещё в своём сорок третьем, а потом так и путешествовал в паковых льдах всё это время. А сейчас кусок льда откололся и растаял, оказавшись близко к берегу. Вот и вся разгадка!

— Ну, Дима, мы так с тобой никогда не договоримся. По-моему, мы начали по второму кругу. Ты говоришь, вмёрз в лёд? Хорошо, пусть так. Но ты же сам только что сказал, что расстояние от берега до полосы, где начинаются паковые льды…

— Километров сто, сто пятьдесят ближе к полюсу, — неохотно повторил Омулев.

— Тогда опять тот же вопрос: где были все твои службы наблюдения и наряды? Почему ни твои орлы, ни катера береговой охраны ФСБ не засекли цель? И, заметь, довольно крупную?

— Даже если допустить невероятное, что мои наряды пропустили такую большую цель, то служба береговой охраны ФСБ не могла её не засечь. Пограничные катера постоянно патрулируют акваторию на расстоянии тридцати-пятидесяти километров от берега, практически, в открытом море. Их суда оснащены самыми современными средствами слежения и обнаружения.

— Пусть так, но факт остаётся фактом. Предположим, ты прав и плот освободился из ледяного плена и попал на чистую воду в ста пятидесяти километрах от берега. В этом случае, поскольку он был неуправляем, то блуждал по морю в полной зависимости от направления ветра, течений и тому подобных природных факторов. Если исходить из этой предпосылки, то он мог так плавать и год, и два, и, вообще, целую вечность, причём всё это происходило прямо под носом у ваших доблестных пограннарядов. И это ещё нам очень повезло, что какой-нибудь даже незначительный шторм не утопил его. Ведь так?

— Ну, не знаю, — начальник заставы растерянно почесал макушку.