Операция «снег»

— А с морковкой не хочешь? — опять язвительно спросил Саша Воробьев на этот раз со стремянки, где он помогал устанавливать декорации.

Подсобным рабочим пирожки все равно не светили…

— При чем тут морковка? — приняв намек на свой счет, обиделась Красная Шапочка. — Что я тебе — заяц из мультика? Ну, Воробей, погоди!

— Может быть, лучше рулет с маком и изюмом? — нерешительно предложила Вика Бурцева. Она в задумчивости — и с самой большой кисточкой в руке стояла перед бумажным деревом, под которым — по режиссерскому замыслу Светланы Яковлевны — должны были встретиться Красная Шапочка и Серый Волк.

Вообще-то задумчивость и нерешительность не были ее обычным состоянием. В данном случае ее художнические раздумья объяснялись проще простого: она израсходовала на зеленую листву все наличные запасы акварельной краски. В силу этих обстоятельств летнее дерево надо было превращать в осеннее: красной и желтой краски должно было хватить…

— А моя мама печет пирожки с курагой! — непрошено высунулся шестилетний Лешка, всюду проникающий в силу своей мелкости и любопытного неуемного характера. Он был сын лагерной медсестры, «безотрядник», и поэтому от него отмахнулись как от мухи:

— А где ты курагу возьмешь, Лешка-мошка? Шурупишь, нет?

— С медвежатиной! — под общий смех выкрикнул Киса Средний. Киса — так звали Киселева Лешку, среднего из трех братьев-погодков, девяти, десяти и одиннадцати лет. Все они — по порядку — были на букву «А»: Александр, Алексей и Афанасий, все в одном отряде, в одной палате, а в спектакле все трое должны были играть Охотников, которые, как известно, по сюжету благополучно освобождали из волчьего брюха Бабушку и Красную Шапочку. Киселевых звали: Киса Малый, Киса Средний, а у Кисы Старшего было еще дополнительное прозвище: «Афанасий восемь на семь».

Может быть потому, что увлекался фотографией.

И тут отовсюду посыпались предложения заинтересованных болельщиков, рабочих сцены и прочих, всегда путающихся под ногами у больших артистов и мешающих их сценическому вдохновению:

— С рыбой!

— Ага… Ты вот ершей наловишь…

— С яйцами и зеленым луком!

— С чернилами!

— С лягушками!

— С Витькиными веснушками!

— Ти-хо! Ти-шина на сцене! — громко и отчетливо прокричала режиссер Светлана Яковлевна.

— Не выходите из творческих рамок. Сохраняйте в себе образ. Сосредоточьтесь! Продолжаем репетицию… А пирожки, я думаю, должны быть чисто условными…

— Ка-ак… условными? — раздался общий вопрос.

— А так… На настоящей, большой сцене есть прием: игра с воображаемыми предметами…

— Что это — воображаемые?

— Например, в условный бокал, сделанный из папье-маше, из бутылки как будто наливают воду, а актер — настоящий актер! — делает вид, что пьет… Понятно?

На сцене и вокруг нее наступило озадаченное молчание…

— Так, может, и спектакль сделаем воображаемым? — вступил в разговор Стас. Да, что ни говори, а он был очень развитым мальчиком!

— Понятно! Понятно! Очень даже понятно! — вслед за Стасом закричал Лешка-безотрядник, проныра и путаник. — Пирожки у них будут как будто, а они все — воображалы!

— Понятно… — вздохнула Бабушка, любившая поесть. — Значит, никаких гонораров? Чистое искусство?

Серому Волку — Витьке Серову не были еще доступны размышления на столь высоком уровне. Но он, как уже говорилось, в реальной жизни был человеком практическим.

— Понятно-то понятно… — протянул он. — Только с настоящими пирожками мы бы и играли по-настоящему… А так что — одна видимость? Воздух? Воздухом сыт не будешь!

— В самом деле, не могу же я нести пустую корзинку! — поддержала Волка Красная Шапочка. На ее глазах выступили крупные слезы, и бантики в косах сиротливо обвисли. — Кто же мне поверит?! — в отчаянии добавила она и полными слез глазами посмотрела на режиссершу.

— Ладно… — после некоторого раздумья сдалась Светлана Яковлевна. Уговорили… Мы попросим испечь нам десяток пирожков. Ну… пусть это будут маленькие слоеные пирожки с капустой… Согласны?

— Десяток? — драматически подняв брови, с очень-очень большим изумлением переспросила Бабушка. — Это же Серому Волку на один зуб, Светлана Яковлевна! Вы, наверное, хотели сказать: три десятка?

— Конечно! Правильно! Вот теперь — согласны! — завопил Серый Волк. Именно четыре десятка! Или даже — для ровного счета — пятьдесят. Вот это будет в самый раз! Еще ведь репетиции…

Генеральная репетиция состоялась накануне родительского дня. Все прошло просто безупречно, а начальница лагеря, толстая Валентина Николаевна, колыхалась от смеха всем своим телом, даже сказала:

— Восхитительно!

И отдала распоряжение на кухню: испечь для культурных целей необходимое количество пирожков с капустой…

В день спектакля раньше всех были готовы именно пирожки. Повариха Нина Захаровна торжественно внесла за кулисы блюдо с аппетитнейшими горяченькими пирожками.

— Ур-ра-а!!! — закричали все присутствующие, кроме Красной Шапочки.