Операция «Сусанин»

— Ты должен стать мужчиной! Переспи с Мари. Это мое условие, — крикнула она, спускаясь вниз по лестнице.

Жан остался неподвижно стоять в дверях. Он ничего уже не мог соображать, только чувствовать. Чувствовать ужасную тоску, навалившуюся на него с уходом Гали.

* * *

Мадам Легаре в самом скверном расположении духа вошла в свою квартиру. Черт знает что такое! Что позволяют себе эти юнцы! Одна требует вернуть ей кавалера, другой теряется в самый ответственный момент. Нет, больше она с молокососами не связывается! Но в глубине души она знала, что свяжется, и не раз. Молодые партнеры ей были просто необходимы для того, чтобы самой чувствовать себя молодой. Кроме того, их энергия заряжала ее. Но, конечно, не в таких случаях, как сегодня.

Хотя и с Жаном она не отказалась бы встретиться еще раз. Она погорячилась, унижая его. Для мальчика это было страшным ударом. Но, если он выполнит ее условие, можно «простить» его и возобновить встречи.

Гали налила себе стакан сока и прошла с ним в пеструю комнату. Удобно устроившись на диване, она задумалась.

Почему она поставила такое странное условие? Быть может, Мари ее злила? Было в ней что-то особенное, что роднило ее с Жаном. Они словно бы стояли по одну сторону баррикад, ту, что никогда не выбрала бы Гали. И, несмотря на всю бесконечную любовь Жана к ней, Гали, Мари была ему ближе.

— Уж не ревную ли я? — усмехнулась Гали. — И к кому? К этому безголовому цыпленку? Бред!

Она пила сок и любовалась картиной Сезанна. Но в этот раз ощущение от картины было иное, чем обычно. Она вызывала какое-то смутное беспокойство.

Пьеро и Арлекин. Белое и черно-красное.

Насмешник-Арлекин с кнутом — символом власти под мышкой. Он привык подшучивать. Над собой, над другими. И пусть это иногда получается жестоко. Главное, чтобы было смешно. Он уверенно шагает по жизни, задрав нос. Потому что усвоил главное: жизнь — это комедия, в ней побеждает тот, кто умеет смеяться.

Пьеро с широким воротником и длинными рукавами. Наверное, для того, чтобы легче было вытирать слезы. Ведь его всегда обижают. А когда обижают, это очень больно. И очень хочется плакать. И идет он, полусогнувшись, словно признавая авторитет Арлекина. Но почему-то именно его фигура вызвала у Гали беспокойство. Ей вдруг показалось, что в длинном рукаве Пьеро что-то припрятано. Какой-то тайный козырь. А, может, нож? Напрасно Арлекин так беспечен!

Гали стало не по себе. Что это — плохое настроение, интуиция, намек? И почему это как-то связано с Жаном и Мари? С такими, как они. С кем-то, кто стоит за их спиной. Гали резко встала, и наваждение исчезло. Возьмите себя в руки, мадам Легаре! Что-то вы стали чересчур впечатлительной!

Надо будет убрать эту картину, — подумала она. И пошла спать.

Глава 16

Гали давно взяла себе за правило хотя бы раз в два месяца посещать выставки художников, которые обычно размещались в малом дворце.

Большой и малый дворцы были построены в Париже для Всемирной выставки 1900 года. В залах дворца обычно царила обстановка спокойствия и отрешенности от всего земного. Даже стремительный, безумный бег времени здесь, за стенами музея, замедлял свой ход, а может даже откатывался назад, вопреки всем законам природы. Две великие тайны жизни Пространство и Время как в начале, так и в конце второго тысячелетия, остались не доступные человеку.

Гали к этой проблеме подходила практически и чисто по-женски: как остановить время — это как сохранить красоту глаз, молодость кожи, шелковый блеск волос, а главное — не проходящее со временем неиссякаемое желание любить.

«Время, все сокрушающее и превращающее в пыль и тлен, — иногда думала Гали, — издевается над нами наивными простаками. Чего только не изобрели мужчины, чтобы женщины выглядели моложе своих лет. Но только древние знали, что только Дух, пребывающий в человеке, дает неиссякаемые силы бренному телу».

Гали вспомнила время, проведенное в ашраме Ошо Раджниша. Особенно, когда медитации проводил Ошо, а не его ученики. Пространство, время, тело, космос — все куда-то исчезало, оставался только дух, властвующий на всем живым. Это были незабываемые часы. Сотни людей, в каком-то общем порыве единения уносились в межзвездное пространство, освобожденные от своих тел. Ошо умел это делать. Как искусный дирижер, он только задавал темп и ритм, а дальше все эти чудесные путешествия совершались как бы сами собой. В ашраме мужчины и женщины после «полетов в космос» через какое-то время возвращались в свои тела счастливые, помолодевшие, готовые отдать все богатства мира за эти часы полета.

Вот и сейчас Гали решила посмотреть выставку американских кинетистов. На этот раз были выставлены работы Флетчера, Брентона, Гарри Крамера, Роберта Бриира, остальных Гали не запомнила. Желающих посмотреть работы этих чудаков было немного. В основном туристы: немцы, англичане, японцы.

Парижане редко сами ходят по музеям, впрочем, как и москвичи в Москве, считая, что всегда успеется.