Операция «Святой»

Если бы Гитлер выступал только против Советов, возможно, они с Черчиллем нашли бы общий язык, поскольку враждебность сэра Уинстона к коммунизму граничит с заболеванием, но теперь, когда Гитлер вслух говорит о мировом господстве, то есть так или иначе угрожает Британии, вряд ли они договорятся. Черчилль слишком неординарная, слишком сложная фигура, чтобы можно было выходить на него напрямую. Видимо, пока стоит остановиться на Ванситарте, имея в виду его влияние на Черчилля. На Ванситарте, на Идене…» — Гизевиус снял трубку внутреннего телефона и проговорил:

— Гауптштурмфюрер? Не слишком ли долго вы ждете приглашения? Прошу вас… — И вдруг Гизевиус поймал себя на неожиданной мысли: «А ведь Дорн по духу наш человек… Вся его тонкая работа — нет лучшего доказательства его полного единомыслия с нами». Но эту мысль следовало еще проверить.

— Вы ждете разноса, Дорн? — спросил Гизевиус полунасмешливо, когда гауптштурмфюрер появился в его кабинете. — Я анализировал вашу работу с профессором. Да, действительно…

— Единственное, что меня оправдывает, — сказал Дорн, — это заблуждение при выборе субъекта операции. Дворник оказался слишком твердолоб. Большие надежды я возлагал на то влияние, которое Дворник получал в салоне леди Астор. Но даже те опытные и предельно осведомленные политики, в кругу которых Дворник оказался в Кливдене…

— Не оправдывайтесь, Дорн, вам не в чем оправдываться. Вы молодец. Искомого результата вы добились методом от противного. И это мне нравится. Никогда не любил в разведке грубой лобовой работы. Да вы присаживайтесь. У меня есть к вам прелюбопытнейший разговор. Что вы думайте об Идене?

— Об Антони Идене, бывшем министре иностранных дел Великобритании? — переспросил Дорн. — Как писала одна итальянская газета, когда Иден вышел в феврале в отставку, «С Даунинг-стрит наконец-то убрали политический труп». Но я не очень уверен, что Идена можно считать политическим трупом. Он еще довольно молод, ему сорок один год, а кроме того… Отставка принесла Идену значительные лавры — он порвал с Чемберленом и таким образом создал себе на островах репутацию противника англо-германского сближения, более того, репутацию сторонника энергичного отпора «агрессорам», как поговаривают о нас, когда речь заходит об Австрии. Однако, когда Остмарк был возвращен в рейх, Иден публично не протестовал. Возможно, потому что в это время находился на отдыхе во Франции… Но я полагаю, дело обстоит несколько иначе. Разногласия с Чемберленом в вопросе англо-германского сближения не коснулись существа проблемы, но резко разошлись в оценке методов решения этой проблемы. Думаю, Иден не шел бы навстречу нам с распростертыми… Скорее, он бы филигранно обставил дипломатическую необходимость того или иного шага, чтобы она выглядела действительно необходимостью, а не уступкой.

«Исключительно точно, — поразился Гизевиус. — И мы держим Дорна чуть ли не за наружника… Самым поверхностным образом используем в подготовке экономического давления на Лондон. Непростительная оплошность! Нужно будет рассказать о нем Даллесу и Гарделеру. Нужно выпускать Дорна на более высокий уровень работы. Какой полный анализ поведения Идена… Будто Дорн знал, что написал секретарь нынешнего британского кабинета Том Джонс одному из своих американских друзей: «Иден популярен в левых кругах, но он хочет оставить дверь открытой для возвращения к правым…»

— Идеи все еще во Франции? — спросил Гизевиус, хотя отлично знал, что три дня назад, в момент майского кризиса, Иден с женой и детьми поспешно вернулся домой.

— Пока я был в Лондоне, мне не было ничего известно о намерениях мистера Идена, однако на сегодняшний день, по сообщениям британской печати, экс-министр находится в Великобритании, посетил родовой замок Виндлистоун-Холл, где проживают его родители и семья старшего брата.

— И как вы полагаете, Дорн, чем Иден станет заниматься теперь?

Дорн молчал. Мало того, что трудно дать какой-то прогноз, конъюнктура британской политики пока еще не слишком благоприятна для Идена, да и впечатления об его отставке слишком свежи, он не понимал, что хочет Гизевиус…

— Одно время Иден занимался журналистикой, — сказал Дорн. — Вполне можно предположить, что он вернется к этому занятию, тем более отец его жены является совладельцем солидной провинциальной газеты «Йоркшир пост», и еще в 1925 году, когда парламентская карьера Идена только начиналась, он помещал в этой газете политические обзоры за подписью «Заднескамеечник».

— У вас есть ведь надежные друзья в журналистской среде Британии, не так ли, Дорн?

— Если вы имеете в виду обозревателя «Дейли Мейл» Майкла О’Брайна, то пожалуй…