Операция «Танненберг»

— Напрасно дерзите, полковник, — неодобрительно покачал головой бригаденфюрер. — Да, вы ускользнули от нас в Швабии. Да, вы помешали нам заключить выгодный союз с императором Рупрехтом. Да, вы лишили нас Шварцвальдской башни. Но теперь вы полностью в наших руках.

— Вам просто повезло.

— Отнюдь. Я давно вас жду.

— Ждете? — скептически усмехнулся Бурцев. — Меня?

— Ну, да. Вас или вашу супругу. Или кого-нибудь еще из вашей компании. Потому и попросил господина маршала задержаться во Взгужевеже. Он знает всех вас в лицо. И…

И? Они обменялись взглядами, будто уколами.

— Рано или поздно вы должны были здесь объявиться. Вы ведь читали бумаги Гиммлера?..

Бурцев промолчал. — Следовательно, вам известно, что, если мы откопаем во Взгужевеже шлюссель-башню, то сможем приступить к ритуалу дистанционного использования анкер-менша. Посредством башни-ключа. Мы покорим время, но погубим Агделайду Краковскую. Вы должны были что-либо предпринять, чтобы ее спасти. И вот вы здесь. И я узнаю от вас, где теперь следует искать анкер-менша. Не так ли?

— Нет, не так, — ответил Бурцев.

— Думаете переупрямить палача? — улыбнулся эсэсовец.

Бурцев не ответил. Но в его ответе не нуждались.

— Напрасно вы так думаете. Пыток не будет. Вырывать признание силой мы не станем. Клещи и раскаленное железо — это устаревшие методы. Они не всегда эффективны.

Бурцев удивленно поднял глаза. Правда? Странно было слышать такое от фашиста.

— Мы поступим гуманнее.

Как, интересно? Может быть, яблоко на голову и арбалетный болт со ста шагов?

— Вы нам сами обо всем расскажете, полковник.

Ишь, размечтался!

— Расскажете-расскажете. Находясь в магическом трансе, человек как правило, выкладывает все. Агделайда Краковская уже проходила через эту процедуру. Теперь ваша очередь.

Вот на что делал ставку фриц! Сыворотка правды, замешанная на колдовском гипнозе. — Кстати, ваших людей, полковник, мы тоже допросим таким же образом.

Бурцев быстро глянул на дружинников. Ничего не изменилось. Вот только… Только правый рукав Джеймса Банда чуть встопорщился. Брави все же нарушил приказ! Взял тайком свой потайной кинжальчик. Ладно, за своевольство отчитаем позже. Если живы будем. Сейчас оно, своевольство это, на руку — Джеймса, в отличие от Бурцева, еще не обыскивали.

Остальные дружинники тоже отошли от первого шока. Смотрят на воеводу, ожидают приказа. Слова. Полуслова. Взгляда. Полувзгляда.

— Когда мы доберемся до анкер-менша, шлюссель-башни нам уже не понадобятся, — продолжал разглагольствовать Зальцман. — Раскопки можно будет прекратить.

Два автоматчика — вот кто сейчас опасней всего. Если Джеймс со своим ножом тоже это понимает, значит, есть шанс. Пусть небольшой, но есть.

— Шлюссель-башни останутся на месте, а…

Кнехты по прежнему держали Бурцева за руки, привалив спиной к повозке. Но ноги были свободны.

Начали!

Он не крикнул. Просто кивнул, дозволяя дружине… Разрешая…

И начал сам.

Перекат на спину. Захват ногой за шею. Первый кнехт, нелепо размахивая руками, валится на ближайшего автоматчика — того, что слева от Зальцмана. Резкий разворот, удар коленом в ухо — и второй кнехт распластался под повозкой.

А подрукавный ножичек Джеймса уже мелькнул в воздухе. И медленно-медленно оседает эсэсовец, что стоял от Зальцмана справа. Падает, хрипя и держась за шею. Из перебитой артерии хлещет фонтан крови. Под ухом торчит рукоять кинжала.

Другого автоматчика прижимает к земле Освальд. «Шмайсер» валяется в стороне. Пан яростно, с обоих рук лупит фашиста. Вымещает злобу за…

— За усы! За усы! За усы! — брызжет слюной разъяренный шляхтич.

Бой на арсенальном дворе кипит вовсю.

Гаврила и Дмитрий, за неимением иного оружия, отмахиваются оглобельками. Джеймс и дядька Адам схватили орудийный банник и шомпол. Збыслав двумя руками швыряет тяжелые каменные ядра.

— Живыми! Живыми брать! — орет бригаденфюрер Зальцман.

А сам расстегивает кобуру. Что ж, стрелять ведь можно и не на поражение. Пулей можно не только убить, но и ранить, обездвижить.

«Вальтер» — в руке эсэсовского магистра. А у Бурцева пистолета за пазухой нет. Зато под рукой — открытый короб с «чесноком». И не случайно при первом взгляде на шипастого «ежика» у Бурцева возникла ассоциация с сюррикеном. Для метания на небольшое расстояние эта железная колючка вполне сгодиться. Ничуть не хуже будет, чем ножик брави. Кувыркаясь, заточенная и увесистая «чесночина» полетела в цель. Целью было искаженное лицо эсэсовского бригаденфюрера.

Шип ударил в глаз. Эсэсовец взревел, бросил оружие, вскинул руки к лицу.

О том, что противника непременно следует брать живьем, Томас Зальцман больше не кричал. Этим воспользовались.

— Готт мит унс! — проорали над самым ухом Бурцева.

И он едва успел откатиться от меча Фридриха фон Валленрода. Рубящий удар был страшен. Тяжелый клинок орденского маршала обрушился вниз, словно желая рассечь надвое повозку вместе с ненавистным врагом. Меч вошел глубоко в дерево. Застрял.