Операция «Тень»

Шулленбург брать с собой кого-либо не хотел и надеялся таким образом хоть на некоторое время избавиться от осточертевшего ему эсэсовского подонка Шванке. Он не сомневался, что на этот раз его поведение не будет Штрадером истолковано во вред ему, поскольку было заведомо известно, что никаких связей или даже шапочных знакомств по ту сторону Атлантики у него нет.

Часть третья

Глава первая

Можайцев знал теперь, что именно необходимо предпринять для того, чтобы победить Функа и уничтожить его «волчье логово» вместе с ненавистными установками «М-1». Но для того чтобы получить в свое распоряжение необходимые ему средства борьбы с Карлом Функом, Можайцев вынужден был идти на риск. Изучив по схеме подступы к вольфшанце, он отчетливо понял, что иного выхода у него нет — следовало немедленно повидать Уильяма Прайса, человека, давшего задание ищейкам Аллена Харвуда уничтожить его. Повидать Прайса значило на какое-то время очутиться в его власти, а чего именно хотел Прайс, инженер Можайцев прекрасно знал. Но иного выхода у него все равно не было — только Прайс мог помочь ему победить Функа.

В сопровождении Франсуа Можайцев выехал в Бельгию. С письмом инженера Можайцева в кармане Франсуа отправился на свидание с представителем разведки Аллена Харвуда в Брюсселе. Короткое письмо Можайцева следовало переслать Уильяму Прайсу таким образом, чтобы о нем не пронюхали немцы — обосновавшиеся в штабе НАТО гитлеровцы или агенты Карла Функа.

Резидент Харвуда, выслушав француза, только руками развел — неужели этот русский инженер верит в свое бессмертие? Франсуа Легран презрительно усмехнулся.

— Конечно, нет. Вы хотели бы разделаться с ним — он об этом знает. Но пока что вам придется охранять его — Можайцев должен встретиться с Прайсом. Вам нет смысла преследовать его — он нужен Прайсу.

Письмо Можайцева ушло по назначению. Ответ не заставил себя ждать. И вот с аэродрома поднялся самолет и лег курсом на заатлантическую республику. Единственным пассажиром на его борту был Можайцев.

Можайцев ни на минуту не сомневался, что люди Харвуда следят за каждым его шагом, однако никто ему не досаждал. Он сел в поезд и отправился в Прайсхилл. Гейм и Финчли повстречали его, как только огромный черный лимузин доставил инженера на виллу Прайса. Они видели, как он поднялся по ступенькам лестницы, как за ним закрылась парадная дверь.

Можайцев спокойно вошел в обширный кабинет. Прайс сидел за письменным столом и, не мигая, смотрел на приближающегося к нему посетителя. Можайцев подошел к столу и остановился, как всегда бесстрастный и несколько чопорный, пристально из-за золотых очков посмотрел на хозяина виллы. Глаза Прайса не скрывали злобы, гнева и мрачного торжества. Некоторое время длилось молчание.

— Явившись ко мне, вы допустили неосторожность, — Прайс помолчал, желая убедиться, какое впечатление его слова произвели на гостя, но на лице Можайцева не дрогнул ни один мускул.

— Вы ошибаетесь, сэр, — возразил он спокойно. — Вы хотите сказать, что прикажете уничтожить меня? — Прайс молча кивнул головой. — Я заранее учитывал такую возможность, — продолжал Можайцев, — однако мне она представлялась мало вероятной.

— Почему?

— Потому, что хорошо знаю вас, во всяком случае? лучше, чем вы знаете меня, сэр, если бы не так — у нас не было бы этого разговора.

— Надеетесь на мое великодушие? — фыркнул Прайс.

— Нет, конечно, — в голосе Можайцева послышалось раздражение. — Просто я вам нужен, очень нужен. Ну и на крайний случай я принял меры, чтобы не попасть живым в руки ваших людей.

— Вы уверены, что нужны мне? — спросил Прайс.

— Да, иначе меня сейчас не было бы здесь.

— Вы, кажется, порядочный нахал, — пробурчал Прайс не совсем уверенно.

— Я приехал сюда не для того, чтобы играть словами, — заметил Можайцев. — Позвольте мне изложить суть дела. — Прайс кивнул в знак согласия. — Мне трудно говорить с вами о моральных категориях — они для вас пустой звук, — продолжал инженер. — Однако, к сожалению, именно с них и придется начать… Вы и Харвуд воспользовались моим недугом — я пристрастился тогда к алкоголю — и заставили мой мозг трудиться над изобретениями, направленными в первую очередь против моей родины. Вы были уверены, что мне чуждо само понятие «родина», ведь я же был изгоем. Но вам и этого было мало, и вы опутали меня кабальными условиями, окружили своими агентами, фактически создали мне тюремный режим жизни в Брайт-ривер. Но и этого вам показалось мало — вы отняли у меня сына, — ребенок оказался заложником, — теперь Можайцев говорил взволнованно и гневно. — Вы чудовище, Уильям Прайс! И вы, превративший в заложника моего ребенка, смеете пугать меня смертью!

Прайс хмуро перебил:

— Я ничего не знал о вашем сыне.

Можайцев резко возразил:

— Вы могли не знать о том, что Аллен Харвуд похитил у меня ребенка, лишь какое-то короткое время… А затем? Когда вы узнали, что же изменилось? Где мой сын?

Прайс презрительно рассмеялся.