Операция «Тень»

Офицеры польской контрразведки по предъявленной им фотокарточке опознали в погибшем стороже костела человека, не раз замеченного в заведении Сатановской и, в частности, в обществе нарушительницы советской границы, убитой ее спутником в лесу. Польские товарищи понятия не имели о том, что этот человек с советской территории.

Это было очень важно: таким образом, Пчелин мог теперь не сомневаться в том, что туннель под Бугом существует и им пользуются; очевидно, этим же туннелем сторож костела перебирался на территорию сопредельного государства. А раз так, то подозрение в том, что он был «устранен» из-за боязни провала, перешло в уверенность. В самом деле, чем мог быть опасен своим хозяевам сторож костела, если бы его арестовали органы государственной безопасности? В первую очередь, конечно, тем, что мог раскрыть тайный маршрут, которым сам неоднократно пользовался, и уж во вторую очередь — назвать людей, ибо сомнительно, чтобы он многих знал. Стало быть, главное — шефы покойного, уничтожая его, стремились сохранить секрет «окна» на нашей границе. Но кто же отравитель? Кто был начальником сторожа, зачем-то посылавшим его через границу? И у Пчелина и у Торопова возникло предположение — ксендз Чонка. Естественно, следовало проверить, да и проверить-то не для того, чтобы затем возбудить против служителя католической церкви уголовное дело по обвинению его в убийстве, а пока что лишь, чтобы быть уверенным в основном в том, что удалось наконец найти «лаз», так беспокоивший генерала Тарханова. Трогать же Чонку пока было нельзя, ведь факт обнаружения входа в туннель чекистами должен был остаться неизвестным зарубежной разведке.

Теперь надо было установить наблюдение за Чонкой.

— Поручим это моим людям? — предложил Торопов.

Пчелин отрицательно покачал головой:

— Нет, ксендзом займусь я сам.

Торопов озабоченно заметил:

— Не опоздать бы нам с Вандой…

Пчелин не очень уверенно ответил:

— Думаю, что он не пойдет на новое убийство так скоро — это бросилось бы в глаза окружающим, да к тому же и особых оснований для беспокойства у попа нет. — Он задумчиво потер лоб. — Откровенно говоря, я боюсь, что без знакомства с этой девушкой мне не обойтись.

Торопов шутливо сказал:

— Ну, ну, поухаживайте за ней.

— Поухаживать? Вздумай я за нею ухаживать — ее часы были бы сочтены… Чонка всполошился бы и не стал медлить. Нет, тут другое…

— Именно?

— А что, если подозрение ксендза обоснованно?

— Вы хотите сказать, что и она владеет тайной туннеля? — оживился Торопов.

— А почему бы и нет? Отец ее был человек забитый, неразвитый, он мог быть использован ксендзом, сам не понимая незаконности своих действий, и ему незачем было таиться от дочери.

— Как же вы намерены действовать дальше, товарищ капитан?

— Круг замкнулся, — задумчиво сказал Пчелин. — Постараюсь поближе познакомиться с Чонкой.

Мог ли раньше Пчелин представить себе, что когда-нибудь излюбленным местом его одиноких прогулок, да еще в вечернее время суток станет густо заросшее кустарником кладбище? Однако получилось именно так. С наступлением темноты он перебирался через ограду и маскировался где-нибудь поблизости от дорожки, по которой, как он заметил, обычно проходил ксендз. За несколько дней лишь раз ему удалось увидеть Ванду — девушка медленно шла к воротам. Но ксендза Чонку он видел каждый вечер — тот осторожно, оглядываясь, пробирался по дорожкам и скрывался в часовне. Там он оставался недолго и с теми же предосторожностями возвращался обратно. Иногда он некоторое время оставался у часовни, как бы кого-то поджидая, но никто не появлялся. Должно быть, часовня была местом встреч Чонки с кем-то, кто рано или поздно, но обязательно придет к ней. Пчелин своевременно принял меры к тому, чтобы иметь возможность слышать, о чем будет вестись беседа в часовне. И такая минута наступила. Идя, как обычно, вслед за Чонкой, капитан Пчелин почти наткнулся на закутанную в просторный плащ фигуру, притаившуюся под деревом. Как дыхание до него донеслось:

— Вы?

Ответа не было.

Еле слышно Чонка повторил:

— Пани Мария? — В его голосе Пчелин почувствовал тревогу.

— Испугался, святой отец? — послышался женский голос. — Зачем ты звал меня? Разве ты не понимаешь, что сейчас неподходящее время для наших встреч.

Увлекая женщину в часовню, ксендз поспешно сказал:

— Святой крест в опасности. Черный крест…

Черный крест? Теперь надо было послушать, о чем они будут разговаривать.

В часовне было темно, зажженная Чонкой свеча в противоположном углу светила плохо и, к сожалению, не давала Пчелину возможности рассмотреть собеседницу ксендза.

— Я не хочу брать это дело исключительно на мою ответственность, — говорил Чонка, — там, — он сделал неопределенный жест, — могут не понять, почему вместо того, чтобы приумножать количество наших людей, я уничтожаю их.

— Ванда не наша, — заметила женщина.

— Это верно, — согласился ксендз, — но ведь скажут, что я мог бы не убивать ее, а завербовать.

— Правда, — согласилась женщина, — а почему бы нам не завербовать ее?