Операция «Тень»

— За посылкой от Марьи Ивановны? — переспросила женщина, не проявляя желания вручить ему эту самую посылку. Она пригласила его занять место на стуле, у стола, продолжая пристально рассматривать.

— Да, да, я звонил вам, — подтвердил Годдарт и положил руки на стол. На мизинце правой руки сверкнул перстень с эмблемой. Женщина облегченно вздохнула — все в порядке. Но она не спешила, поставила перед Годдартом чай, без умолку болтала всякий вздор, не преминула сообщить о том, что муж — в продолжительной командировке. Годдарт отлично понимал ее, бесцеремонно рассматривал. Ей не больше тридцати пяти, крашенная под блондинку, под густым слоем пудры виднелась частая сеть склеротических прожилок, придававшая ее лицу неприятный синеватый оттенок. Явно желая установить с посетителем близкий контакт, она извивалась перед ним, «выламывалась». Годдарт выпил чаю и уже минут через десять решительно встал. Женщина поскучнела. Принесла с вешалки пиджак, новенький, по его росту. Он ничуть не сомневался, что эта продувная особа основательно прощупала пиджак в поисках записки и, наверное, была сильно разочарована — ни клочка бумажки в пиджаке не нашлось, тайна, связанная с «посылкой от Марьи Ивановны», прошла мимо нее. И какая тайна!

Добравшись до «дома», то есть до квартиры Рахитова, Годдарт немедленно отпорол подкладку, обработал ее специальным составом, и в одном месте на материи четко проступили столбики цифр. Расшифровав приказ Грина, Годдарт долго сидел в глубокой задумчивости. Указание приступить к делу, которое он с таким нетерпением ждал, повергло его в недоумение и основательно напугало. Он давно знал: начинать придется с Ландышева — и еще до перехода советской границы был осведомлен, с чего придется начинать, — Харвуд оказался не дурак, он не очень-то верил в то, что Можайцев безропотно будет иссушать свой мозг на потребу Прайса, и запасся, как ему казалось, убедительным аргументом, с помощью которого надеялся воздействовать на изобретателя. Однако обстоятельства неожиданно коренным образом изменились, и теперь эти «аргументы», вместо того чтобы помочь Харвуду шантажировать Можайцева, должны были обеспечить успех в операции против инженера Ландышева. Харвуд, по мнению Годдарта, оказался вдвойне провидцем, и это счастливое обстоятельство избавляло его, Годдарта, от необходимости самому придумывать подходы к Ландышеву. Все представлялось весьма просто — получив долгожданный сигнал действовать, он тотчас разыщет актрису Оксану Орленко, и все будет в порядке, она выполнит любой приказ, ей отступать некуда. С такой мыслью Годдарт давно сжился. Однако в этот план Грин почему-то внес дополнение: прежде чем встретиться с артисткой и попытаться принудить ее к выполнению задания Харвуда, Годдарту предписывалось установить контакт, встретиться лично с агентом по кличке Джим и обеспечить себе его помощь. Затем последовало новое указание — к Орленко подобраться через Джима, а не непосредственно.

Годдарт не на шутку встревожился. Кто мог поручиться, что этот проклятый Джим не изменился и не стал известен чекистам? Как Грин мог ручаться, что тот не провалился и не попал под наблюдение чекистов? Почему именно он должен пойти на встречу с Орленко? Стало быть, Грин заранее сомневался в том, что Годдарту удастся самому завербовать жену инженера Ландышева… Но почему? Какие у Грина основания не доверять ему? Черт возьми, ему-то хорошо отсиживаться в припасенной для него норе и отдавать непродуманные приказы. Встреча с каждым лишним человеком грозит лже-Егорову большой опасностью, и идти очертя голову на свидание с агентом, не будучи уверенным даже в необходимости этого знакомства, он просто не мог.

Годдарт попытался поставить себя на место Грина и проследить за ходом его рассуждений…

К Оксане Орленко с улицы не придешь. Провал у Орленко может зачеркнуть всю операцию «Шедоу», и Грин отлично это знает. А раз так, то приказ установить личный контакт с неведомым ему Джимом следует расценивать только как неверие в силы и способности Годдарта. Но почему же все-таки он, Годдарт, должен идти на такой риск? К тому же помощь Грина в деле с Орленко и затея с агентом снизят значение будущих успехов Годдарта в глазах Прайса и Харвуда и, естественно, отразятся на сумме вознаграждения, которую он надеялся получить по возвращении в Штаты.

Разведчик снова отправился на юго-запад. На этот раз культработник должна была проявить активность и передать его шифровку дальше, не дожидаясь, когда за ней кто-то явится.

Женщина опять пыталась кокетничать, но Годдарт решительно осадил ее, напомнил ей об обязанностях, о безоговорочном послушании.

В редакции Егоров сказался больным и безвылазно засел дома.

Через несколько дней раздался звонок. Годдарт открыл дверь — на пороге Ирэн Грант. В глазах очаровательной «Ирины Петровны» было нечто, не предвещавшее ничего хорошего.