Операция «Цитадель»

– Что-то я никогда раньше о таковой не слыхивала: «бескорыстной и всепоглощающей…».

– Случается иногда, случается, – успокоил ее Скорцени.

– Тогда на всякий случай поклянитесь, что она не лесбиянка, – не то шутя, не то всерьез потребовала Фройнштаг.

– Вот этого я не знаю, – недовольно проворчал Скорцени. – Почему я должен интересоваться еще и нижним бельем баронессы, а также способами удовлетворения ее низменных страстей? Кстати, почему это вас так встревожило? Никогда раньше женщины с подобными склонностями особой тревоги у вас не вызывали.

– На что-то намекаете?

– Выясняю ситуацию, поскольку о своих агентах обязан знать все.

– В Библии по этому поводу сказано, что всему свое время, а всякому древу – свой плод. Считайте, что я через свои женские изыски уже прошла.

– А ведь если оставить в покое вас, Фройнштаг, и вернуться к баронессе Юлише… Это хорошо, что вы задались вопросом о ее лесбиянстве. Я почему-то не обратил особого внимания на то, что Ференцем Салаши она увлечена не более, чем его супругой… Или же у вас иное мнение на сей счет, а, Фройнштаг?

Только сейчас Лилия вспомнила, что ведь о ее «лесбийской пытке» княгини Марии-Виктории Сардони в бассейне на вилле «Карпаро» Скорцени тоже давно известно. Не говоря уже о ее «невинных секс-забавах» в те времена, когда она в течение незначительного времени проходила стажировку и испытание в качестве охранницы в концлагере. И поняла, что продолжение лесбийской темы, в любых нюансах, не в ее интересах.

– Супруга Салаши может оставаться для нее всего лишь надежным источником информации. И вообще, я вынуждена открыть вам одну великую тайну: далеко не всякое сближение двух женщин завершается лесбиянскими оргиями. Порой возможность поболтать, посплетничать и поделиться своими подвигами на любовном фронте куда дороже для нас, чем бесплодные лесбиянские потуги.

– Кто бы мог предположить?!

– Ладно, штурмбаннфюрер, считайте, что вы меня убедили. Кроме всего прочего, выясню и эти подробности. Но главное, попытаюсь завязать дружбу с Юлишей, дабы найти подходы к самому Салаши, – жестко пообещала Фройнштаг в обмен на молчание по поводу «концлагерных невинностей».

– Теперь добиться этого будет значительно легче, нежели потом, когда Салаши уже возомнит себя фюрером Великой Венгрии.

– Согласна.

– Мы же будем прикрывать вас, пытаясь проследить, кого эта секс-баронесса наведет на наш след. – Скорцени выслушал смех Фройнштаг, которой очень понравилось определение «секс-баронесса», и добавил: – И кто этих людей будет интересовать больше: я или вы?

– По-моему, сейчас их больше всего интересует положение контр-адмирала Хорти. Если секс-баронесса действительно связана с англичанами, то ведь судьба регента для Лондона так же небезразлична, как и судьба самой Венгрии.

– Вопрос в том, к чему эта встревоженность судьбой Венгрии может в реальности привести англичан.

– В любом случае, они попытаются спасти Хорти и помочь ему удержаться в кресле правителя. Мало того, они уже уверены, что в ближайший месяц Германия останется без последнего своего боеспособного союзника.

– Хоть в какой-то степени боеспособного, – угрюмо подтвердил Скорцени. – В общем-то мы с вами диверсанты, Фройнштаг. И мне не очень по душе то, что приходится отбивать хлеб у разведки и контрразведки… Но что поделаешь? Да, кстати, в ходе операции никогда не забывайте, что на самом деле Юлиша – это баронесса Юлиана фон Шемберг. Она может напомнить об этом самым нелицеприятным образом.

– Мне известно, что аристократки обладают способностью вспоминать о своем высокородном происхождении в самые неподходящие минуты, – ответила Фройнштаг, вновь возродив в своей памяти княгиню Марию-Викторию Сардони.

* * *

Однако все это – и Мюнхен, и явочная квартира СД, с обер-диверсантом в старинной, безмерно широкой, традиционно баварской кровати, – уже осталось в прошлом. Лилия только что вышла из будапештского отеля «Берлин», и впереди ее ждала встреча с Юлишей, с венгерской столицей, с агентами венгерской контрразведки и с людьми, приближенными ко двору регента Хорти.

Уже давно должно было появиться ее прикрытие в облике сотрудника СД Гольвега, однако оно почему-то опаздывало. Обычно подобное опоздание или какой-то иной сбой предвещало неудачу, но пока что Фройнштаг не хотелось предаваться черным пророчествам; предпочитала витать в романтическом тумане безвестности.

Авантюристка по самому характеру своему, по самой своей природе, Фройнштаг уже ощущала приближение опасности и дыхание очередной авантюры. Лилия любила такие моменты – когда операция только разворачивалась, когда можно было дать волю фантазии и когда очередная акция напоминала захватывающую книгу, о которой уже наслышана, но которую еще только следовало прочесть.

«…Но пока что тебе всего лишь предстоит увидеть, что собой представляет любовница Салаши», – мысленно молвила Фройнштаг, прерывая цепь «постельных» воспоминаний, предаваться которым она любила только в тех случаях, когда они были связаны с пребыванием в этой постели обер-диверсанта рейха.