Операция «Цхинвал»

— Какой? — трясясь от страха, не своим голосом спросил Толик.

— На столе лежит, — Нуху вывел из себя вопрос, и он сделался пунцовым от злости.

На негнущихся ногах Болтун подошел к столу и взял нож. Его нельзя было назвать оружием. Лезвие гнулось пальцем и было малопригодно даже для резки хлеба.

— Ой, мамочки! — запричитала пришедшая в себя бомжиха. — Убивают!

От неожиданности Болтун выронил оружие на пол.

— Живее! — Нуха преобразился. Он схватил Болтуна за шею и толкнул к женщине. Она попыталась встать, однако в последний момент Нуха снова, уже ступней ноги, сшиб ее на пол.

— Ой! Помогите! — заорала она во всю глотку и с огромной скоростью поползла на четвереньках к двери.

Нуха в два прыжка обогнал ее и двинул ногой по лицу. Она перевернулась на спину.

— За что?

— Почему стоишь? — вне себя от ярости закричал Нуха.

Болтун шагнул к бомжихе, присел на корточки, размахнулся. В последний момент она выставила руки. Лезвие вонзилось в предплечье и сломалось.

От вопля, который вырвался из глотки несчастной, внутри все похолодело. Из раны брызнула кровь. Она зажала ее грязной ладонью и стала кататься по полу. Больше от страха, что сейчас сбегутся соседи, он стал наносить ей беспорядочные удары обломком лезвия по лицу и груди. В разные стороны летели брызги крови.

— Возьми! — раздался откуда-то сверху голос Нухи.

Болтун поднял голову вверх. Чеченец всучил ему разделочный нож, который привезла с собой Татьяна.

Болтун без лишних разговоров взял из его рук оружие. Этого мгновения женщине хватило на то, чтобы вскочить на четвереньки и броситься прочь. Но она уже ничего не соображала. Обезумев от боли и ужаса, бедняга со всего размаха врезалась головой в стену. Отскочив, тут же повернулась всем корпусом в сторону стола. Вид ее был ужасный. Как оказалось, Болтун повредил ей глаз. Из-под века торчало что-то окровавленное и бесформенное. Между тем, вразнобой передвигая конечностями, она устремилась к столу. Болтун вскочил на ноги и кинулся за ней. Бомжиха врезалась теменем в ножку табурета. Болтун споткнулся и налетел на стол. Раздался грохот. На пол полетела посуда, вилки, остатки хлеба. Он тотчас снова выпрямился, занес над головой нож и несколько раз, целясь под лопатку, вогнал его в тело, удивляясь ее живучести.

Женщина завалилась на бок.

— Пожалуйста! — с хрипом и кровью вырвалось из глотки.

«Она не достойна жить, — мысленно проговаривал Болтун, пытаясь вызвать у себя отвращение к этому человеку. — Она наверняка сдала своих детей в интернат, забыла про мать и не сделала в своей жизни ничего полезного». Но как он ни старался, кроме брезгливости, которая, впрочем, притупилась из-за дикого, животного ужаса от того, что он творил собственными руками, ничего не было.

Наконец она резко втянула воздух в себя и распрямилась, выгнувшись на боку дугой. Болтун отскочил, налетев спиной на Нуху. Тот грубо толкнул его от себя, но он удержался на ногах. Тем временем женщина закатила единственный глаз. Рот скривился. На губах появилась розовая пена. Она затихла, а лицо вмиг осунулось и словно стало чище. Болтуну даже показалось, будто она светится изнутри.

Глава 12

Гапур едва шагнул из подъезда, как в кармане Солсо зазвонил сотовый телефон. Его охватила тревога. Последнее время нервы были ни к черту. Он плохо спал. Все чаще стал появляться нудный звон в голове, напоминающий пение цикад. Ранение в голову и постоянное напряжение давали о себе знать. Вообще, он сильно подорвал здоровье и уже наверняка не доживет, подобно прадеду и деду, до глубокой старости. Пять лет скитания по горам, отдаленным аулам, постоянный страх быть убитым авиабомбой, миной федералов, своим предателем вконец расшатали нервную систему. Не помогли, а усугубили положение наркотики, к которым пристрастился по совету своего заместителя. Как результат, больше хлопот в Турции, а затем и в Англии доставили именно они, а не последствия ранений, которые он уехал туда залечивать. Несколько месяцев лучших клиник не прошли даром. Вот уже пять лет, как он не прикасается к этой гадости, но тяга осталась. Она не была такой сильной, как в первые месяцы после возвращения в Россию, и походила скорее на тоску по давно забытому спокойствию, но тревожила. Он по-настоящему боялся сорваться. Вот и сегодня, под утро, рука сама собой потянулась к лежащему на тумбочке телефону, заказать Солсо героин, но в последний момент он отказался от этой затеи. Снотворное и разного рода успокаивающие Гапур также не признавал. Это, как он считал, удел слабых и старых женщин.

Как он и предполагал, звонили ему. По-другому и быть не могло. Солсо, кроме как обеспечивал его комфорт и безопасность, отвечал за связь с внешним миром. Поэтому его карманы были заняты иногда сразу несколькими телефонами и радиостанциями. Громила протянул казавшуюся миниатюрной в его лапище «Моторолу»:

— Тебя Седой.