Операция «Викинг». За строками досье

Справка

Николай Иванович Зверев прилетел в Ленинград семнадцатого мая в шестнадцать часов. Остановился в гостинице «Советская» номер четыреста пятьдесят один. С семнадцати до девятнадцати Зверев находился на киностудии Ленфильм. Руководство студии Зверева не только не вызывало, но и было удивлено его приездом. Восемнадцатого мая Зверев приехал на студию к одиннадцати часам, где он находился до этого времени, неизвестно. Он не выходил с территории студии до пятнадцати часов, после чего взял такси, заехал рассчитаться в гостиницу, отбыл в аэропорт и в семнадцать двадцать улетел в Москву. Его провожал редактор со студии. В бухгалтерии Зверев получил аванс в сумме четыреста тридцать пять рублей.

Передано по телефону, время, подпись принявшего.

Сергеев отложил справку. Хват Зверев, деньги он все-таки получил… Ну, что в пакете еще?

Справка

Кассирша Смолина Анастасия Петровна восемнадцатого мая сего года примерно в пять часов тридцать минут продала билет на первый рейс до Ленинграда господину Фрэнку Дональду. Она же зарезервировала для него билет на Москву в тот же день в тринадцать часов пять минут.

Личность Фрэнка Дональда была опознана по фотографии.

Сергеев сколол бумаги скрепкой, убрал их в сейф.

Сергеев гордился умением на время забывать о делах, весело проводить свободное время. У него даже была теория: кто не умеет отдыхать, тот не умеет работать. Он похож, мол, на заезженную клячу и никогда не покажет хорошей скорости. Но в этот вечер Сергеев никак не мог справиться с собой. Даже его любимое развлечение — поездка по Садовому не успокаивала, не отвлекала от оставленных в кабинете бумаг. Он напрягал волю, мысленно заново укладывал документы в сейф, хлопал стальной дверцей и дважды поворачивал тугой ключ. Все, они там, а я — здесь. Теперь я поеду по моей Москве и буду абсолютно свободен. Завтра мы встретимся, побеседуем. Завтра, мы встретимся только завтра.

Почему Зверев мог пойти на вербовку? На чем его подловили? Выпивка? Ерунда. Николая не зацепишь на такой хлипкий крючок. Как же ты его спеленал, Ричард Петерс? У Зверева есть слабое звено, которое я просмотрел. Самолюбие? Да, но сам он его удовлетворяет и другому вмешиваться не позволит. Тщеславие? Слава? Да, но он не примет подарка, Николай убежден, что все может завоевать сам, ценит только добытое собственноручно. Деньги? Начал хорошо зарабатывать, стали расти потребности, проснулся волчий аппетит?

«Волга» шла мягко и ровно, стрелка спидометра подрагивала у цифры восемьдесят.

Зверев отдаст все, если в опасности окажется жена или дочь. Но к такому оружию Петерс никогда не прибегает, оно в нашей стране невозможно. Версия из плохого фильма. Все должно быть значительно проще. Петерс прощупывал окружение Соколовского и случайно встретил единомышленника? Зверева не принуждали, он пошел на вербовку сам. Ненависть? Считает, что незаслуженно обидели в спорте? Он пробился на другую дорогу. Пробился, но не простил? Похоже, но мало. Слишком силен, удачлив. В основном слабые неудачники злятся и ненавидят; социальным устройством объясняют собственную никчемность и слабоволие, его винят в непризнании отсутствующего таланта. Сергееву хорошо знакомы фразы: «трагедия нестандартной личности», «стандартизация, непризнание индивидуальности», «уравниловка», «невозможность инициативы».

Сергеев оглянулся. Справа мелькнул Курский вокзал, сейчас появится памятник Лермонтову. Сергеев до отказа опустил боковое стекло, высунул голову, ветер ударил по лицу Он сидел так до тех пор, пока не проветрил голову окончательно. Хотелось выкурить сигарету. Он упрямо набил трубку, которую в последние дни вдруг возненавидел, проехал мимо Петровки, нырнул под площадь Маяковского и остановил машину у театра.

— Товарищ водитель, заприте машину, — окликнул прогуливающийся у памятника Маяковского постовой милиционер. — Я здесь не для того, чтобы стеречь вашу «Волгу».

— Она не угоняется, товарищ старшина, — ответил Сергеев. Ему почему-то стало весело.