Операция "Волчье сердце"

— Сегодня утром, из газеты. Я тут же поехал в ее особняк, где ее родственники сообщили мне, что Аморелия скончалась вчера днем — согласно заключению ее лечащего врача, сердце не выдержало. Возраст, в конце концов. Скончалась тихо, в послеобеденный сон. Меня провели к телу, артефакта на нем не было. Я подумал, что его могли снять перед омовением — не хоронить же даму в повседневных украшениях? Но Элиза Ревенбрандт, жена старшего сына Аморелии, утверждала, что присутствовала при том, как камеристка снимала с покойной украшения, чтобы подготовить к омовению, и что никакого медальона на ней не было. Камеристка сообщила, что видела медальон на госпоже, когда одевала ее утром, но подтвердила, что среди украшений, которые она сняла с тела, ничего подобного не было. На всякий случай я потребовал вскрыть все домашние тайники и сейфы, о которых было известно семье, но ни в одном из них артефакта, как и следовало ожидать, не обнаружилось. После этого я сразу же отправился к господину Валлоу.

Под конец размеренная речь господина Корвина стала немного частить, выдавая глубокое волнение чиновника. Сейчас, пристально глядя на него, Вольфгер видел, что на лбу блестят бисеринки пота, а пальцы сцепленных на столешнице в замок рук слегка подрагивают. Впрочем, учитывая ситуацию, Корвин держался просто превосходно.

— Кто мог знать о том, что вы передали артефакт госпоже Ревенбрандт? — это был последний на данный момент и наиболее важный вопрос. Во всех подробностях исчезновения медальона из особняка вервольф будет копаться уже в самом особняке.

— Двое, — Корвин назвал чины и фамилии, и вервольф едва сдержал глубокий тяжелый вздох — эти двое сидели высоко и далеко. В столице. — Мы обсуждали дело с помощью артефакта связи.

— Разве они действуют на подобные расстояния? — позволил себе удивление капитан.

— Есть такие, которые действуют, — коротко, но емко отозвался чиновник.

Капитан бросил взгляд на старшего эксперта, и та едва заметно качнула головой — да, есть.

— Хорошо, — кивнул Вольфгер. — Я смогу получить возможность побеседовать с этими благородными господами?

— Вам назначат время.

— Господин Корвин, подумайте хорошенько. Не кто знал, а кто мог знать о передаче артефакта. Кто мог вас услышать, увидеть? Кто вез вас в дом госпожи Ревенбрандт, кто видел, как вы из него выходили? Кому вы обмолвились, что видели ее буквально на днях в добром здравии?

— Меня никто не слышал. Помещение, из которого я вел переговоры, прекрасно защищено от прослушивания. Я не ездил к ней, мы пересеклись на ужине у Вардстонов, куда были оба приглашены по счастливому совпадению. И я уверен, что никто не видел, как я передал ей артефакт. За весь вечер мы едва обменялись парой слов.

— А ваша жена?

— Моя жена?

— Она знала о том, что находится у вас на хранении и кому вы передали эту вещь?

— Естественно, нет.

Вольфгер позволил себе несколько недоверчивый взгляд, и Корвин раздраженно пояснил:

— Я не обсуждаю с женой рабочие вопросы, капитан, и уж тем более не посвящаю ее в государственные тайны.

— Но у нее имелся доступ к сейфу, который пытались вскрыть.

— Да, — чиновник раздраженно дернул плечом. — Но не к потайной ячейке. О ней знал только я, и я один.

— И мастер, изготовивший сейф, — подсказал Вольфгер.

— И мастер, изготовивший сейф, — повторил Корвин, еще больше теряя терпение. — Вы предполагаете, что Максимилиан Шантей дал наводку преступникам?!

— Нет, я пытаюсь дать вам понять, что иногда мы не придаем значения важным деталям. Поэтому пусть не прямо сейчас, но, пожалуйста, прокрутите в памяти внимательно все дни последней недели и все разговоры, все ваши действия, которые касались артефакта. Возможно, вы что-то упускаете в уверенности и в желании быть уверенным, что все держали под контролем.

Напряженные плечи Корвина чуть расслабились.

— Я вас понял. Если я вспомню о чем-либо, что может иметь значение, я вам сообщу.

— Последний вопрос, — чиновник снова напрягся, сосредотачиваясь, и Вольфгер почему-то с трудом сдержал улыбку. — Как, собственно, выглядит то, что мы разыскиваем?

Корвин сморгнул, мастер Алмия рядом, от которой за все время допроса не было слышно ни звука, шумно выдохнула, явно спрятав усмешку.

— Медальон в форме объемного сердца, — с облегчением произнес Николас Корвин и добавил, — стилизованного. Весь покрыт алмазами. Но они огранены по специальной артефакторной, а не ювелирной технике и выглядят невзрачно, как бижутерия. В круглом навершии желтый топаз. Цепочка несъемная в виде бусин, серебро.

— Исчерпывающе, — кивнул Вольфгер и поднялся. — Не смею больше вас задерживать, господин Корвин.

Чиновник тоже поднялся.

— Одна только просьба, капитан. Я хочу, чтобы вы держали меня в курсе расследования и предпринимаемых шагов. Потому что мне необходимо отчитываться о них наверх. Там должны знать, что расследование ведется должным образом.