Операция выбор Ы!

Через несколько долгих минут сеть была распутана, Фусенко забрался в воду и мы начали медленно двигаться против течения, проваливаясь в ямы, иногда, вплавь, сжимая синими руками ускользающие палки, мидии раскромсали кеды, я не чувствовал ступней, но знал, что они порезаны. Я не засекал время, казалось, что этот заход длится вечность, периодически меня охватывал страх, что я не выберусь на сушу и не смогу унять крупную дрожь в теле, в голове полыхал ледяной огонь.

Однако, когда мы вытащили первый улов на берег, и, я увидел кучу рыбы — в основном, красивых окуней, несколько крупных серебряных лещей и не большую щуку, я согласился на еще один заход. Потом — еще. Ощущения времени и холода пропали, был только азарт, борьба с потоком за рыбу, за жизнь, война с остывающим организмом, бессилием и слабостью.

— Ты псих, — прошипел я Игорю, высыпая рыбу в ведро, суставы не гнулись, язык с трудом ворочался во рту.

— Я знал, что тебе понравится, — он растянул фиолетовые губы в улыбке, — Оля уже забрала первую партию окуньков, уху варит. Давай бегом в дом, пока не окочурились.

— А сеть?

— Позже заберем.

Мы медленно затрусили в сторону хибары, из трубы которой вился успокоительный дымок.

Мы быстро переоделись в сухие вещи, выпили по полстакана водки, но я не мог согреться. Сердце заходилось в бешеном ритме, страшно было просто сидеть на стуле. Я встал и ходил по тесной кухне, где Оля варила ароматную уху, а Игорь пытался не послушными руками чистить окуньков, они выскальзывали и падали на пол.

— Вот, черт! — ругался он, — давай еще накатим водки, что-то я совсем окоченел.

— Это потому, что ты псих, — ругался я, как циркуль вышагивая между печкой и столом — псих самый настоящий. Давай водку.

Вскоре подоспела уха, я оттаял, в голове стало мутно и уютно, я успокоился и сел за стол.

— Вот это уха! — похвалил я Олю, хлюпая раскисшим носом.

— Из окуней хорошая получается, прозрачная, — Игорь сосредоточено орудовал ложкой, не забывая подливать в рюмки водку, — свежак! Аж слезы текут.

— Молодцы вы, мальчики, — Оля уже начала жарить окуней на большой черной сковородке, обмакивая их в муку и кидая в шипящее масло, — столько рыбы! А лещей засолим.

Еда оживила организм, в кухне было тепло от дровяной печки, а за окном уже было ночь — черная, деревенская, без огней и шума машин, глухая и первобытная.

— А чей дом? — спросил я, блаженно закуривая.

— Знакомые купили за пятьсот долларов. Не удивляйся, цены тут такие. Ключи дают друзьям, чтобы приезжали, порядок поддерживали. Ну мы и приезжаем. До речки сто метров. Рыба есть. Печка есть. Электричество есть. Кровати, чтобы переночевать. Что еще надо для отдыха? Плохо, что мобильный здесь не ловит…

— Плохо? Хм… Я вот думаю, — на меня накатывала сонная пьянящая волна, — если я тут спрячусь, месяца на три, меня партия найдет? Или не найдет? Или даже искать не станет?

7 Прошлый год (весна — лето)

Сколько в моей жизни было этих самолетов?

Никогда не угадаешь, где же он не приземлится.

Я плачу за эти буковки и цифры.

Улечу на этом кресле прямо в новости…

Земфира