Операция «Wolfsschanze»

– Пустое все это… – потупился железнодорожник и неловко освободился из объятий. – Фрицев прогнали из Польши, да и ладно. А награда мне мою семью и прошлую жизнь не воскресит… Давайте лучше вернемся к делу. Я бы и теперь не пришел, зачем ворошить прошлое, да вы почту в ящике проверять перестали. Вот и пришлось… самому.

– Почту? – переспросил удивленно Квасневский. – Война же закончилась… К чему конспирация?

– Пан-товарищ в этом уверен? – в свою очередь уточнил Гайос, как-то очень пристально глядя в глаза председателю горсовета.

Квасневский не успел ответить, дверь в кабинет открылась, и в нее, держа перед собою поднос с огромным жестяным чайником и такими же походными кружками, протиснулась секретарша.

– Вот… – Она быстро разгрузила поднос на стол. – Чай, как вы, пан Анджей, просили – заварила погуще. А вот сахара совсем нет. Осталось немного меда, но я не стала в чашки класть… Не все любят. И хлеба тоже нет, только сухари… ржаные.

– Да, с сахаром, как, впрочем, и всеми остальными продуктами имеются временные трудности, – поморщился Квасневский, покосившись на листок с цифрами, так и лежащий отдельно от других бумаг. Хоть и вверх ногами, но при этом не давая о себе забыть.

Железнодорожник промолчал, и председатель продолжил с нажимом, словно ему непременно надо было убедить слушателей:

– Ничего… Главное, войне конец. Через недельку-другую начнем посевную… а там и осень не за горами. Будет у нас и хлеб, и сахар, и… все, о чем только мечтали, будет. Потерпим. Шесть лет ждали… Так неужели еще шесть месяцев не сдюжим? Тем более мы теперь не одни – помогут. Вот-вот в Щецинский порт караван из Америки придет. Как только фарватер разминируют… Десять сухогрузов.

Гайос вежливо кивал, но пока пани Катажина находилась в кабинете, не произнес ни слова, с видимым удовольствием прихлебывая горячую жидкость. И только после того как секретарша удалилась, Янош отставил кружку.

– Пан-товарищ…

– Товарищ председатель, а лучше – просто Анджей, – остановил его Квасневский. – Оставь свое дурацкое обращение и зови меня по имени. Мы же с тобой товарищи по оружию, а не на ярмарке встретились.

– Хорошо, – кивнул тот. – Так вот, сахар и есть одно из тех двух дел, из-за которых я пришел сюда.

– Даже так? – вскинул брови Квасневский. – Интересно. Я весь во внимании…

– Вы еще не забыли о той диверсии, которую ваш отряд устроил на железнодорожном узле?

– Как же, забудешь такое! Отличный был пожар… – усмехнулся Квасневский. – Вагоны с боеприпасами и цистерны с горючим три дня продолжали гореть и взрываться. А швабы, как ни старались, так и не сумели погасить огонь… пока все само не выгорело. Только и того, что затолкали танками остатки составов в тупик да на запасные пути, чтобы раскупорить станцию. Собственно, та диверсия была последней крупной операцией, которую провел наш отряд. Фрицы тогда разом потеряли недельный боекомплект и запас топлива как минимум для танковой дивизии…

Председатель исполкома отпил из кружки и непроизвольно поморщился от горечи чая. Пани Катажина не жалела заварки, причем, судя по специфическому привкусу, добавляла в нее для полезности сушеную полынь. Потянулся ложечкой к вазочке с медом, зачерпнул немного и положил на сухарь.

– Да, – согласился железнодорожник, – полыхало жарко. А боеприпасы взрывались еще долго… Даже через неделю. Нет-нет да и бабахнет. Из-за этого швабы в тупик до самого отступления не заглядывали. Так все и оставили…

– А какой прок в недогоревших обугленных досках да покореженном железе? – пожал плечами Квасневский. – На дрова, и то если в костер. Разве, что на металлолом… Но его пока и без раскуроченных вагонов хватает. Или в депо иначе считают? – посмотрел заинтересованно. – Можно что-то восстановить? Ну-ка, ну-ка…

– Собственно, товарищ Анджей, я для этого в тупик и полез, – кивнул в подтверждение догадки Янош. – Чтоб составить докладную, что именно и в каком количестве можно отремонтировать силами депо. – Потом сунул руку в карман и вытащил относительно чистую тряпицу, увязанную концами крест-накрест в небольшой узелок. – И вот что обнаружил… Глядите.

Железнодорожник развязал тряпицу и показал Квасневскому находку. Тот не сразу сообразил, что именно видит перед собой, а когда понял, даже привстал с кресла.

– Не может быть! Это… сахар?! Откуда?

Грязноватый, пахнущий дымом ком то ли слипшихся, то ли сплавившихся серовато-бурых кристалликов больше напоминал соль-сырец, чем нечто сладкое, но председатель горисполкома даже не подумал о ней, а только о сахаре.

– Вечер добрый честной компании. О, кажется, я вовремя заглянул… Чаепитие в разгаре. Надеюсь, не помешаю?