Операция «Wolfsschanze»

На завершение Сергей энергично кивнул, как бы ставя окончательную точку в обсуждении, и продолжил другим тоном, более дружеским:

– Я вообще-то тебя не для диспута и объяснений задержал. А чтоб ты понимал, ваша группа действительно решила одну из важнейших задач по стабилизации временного континуума в подконтрольном Лиге Наций регионе. И мое руководство постановило вас наградить. Вы получаете право на две коррекции времени. Глобальную и личную.

– Всего две? – хмыкнул Корнеев. – Золотая рыбка и то три желания исполняла.

– Не понял? – посерьезнел старший координатор. – Это кто? Когда исполняла?

– В сказке. Ты что, русских сказок не знаешь?

– Сказок, Николай, я уже лет двести не смотрел и не слушал, – облегченно выдохнул тот. – Но я запомнил. Расспрошу у правнуков… они как раз в таком возрасте. Так вот, коррекция времени – это совсем не сказка. Это очень серьезное вмешательство, которое может иметь невероятно сложные последствия в будущем. Но поскольку вы это уже и так сделали – не по собственной воле, то для равновесия, если захотите, конечно, имеете право провести аналогичное воздействие уже осознанно. Природа любит баланс и обязательно отреагирует на любое смещение. Так что если быть полностью откровенным, это не столько награда, сколько почетная обязанность. Для закрепления эффекта.

– Тогда зачем ты ребят удалил?

Сергей опять пожал плечами, мол, сам не догадываешься?

– Чем больше народу, тем больше хаос. А оно нам надо? Ты командир, тебе и решения принимать. И ответственность тоже на тебе будет. Так что не торопись. Подумай. Мы сейчас на нулевом векторе, так что времени целая вечность.

– Давно все обдумал.

– Правда? Это как? – удивился Чернецкий. – Ты не мог знать заранее.

– Знать не мог, но каждый хоть иногда думает о том, что бы он сделал иначе, если бы мог повернуть время вспять. Или у вас, в будущем, иначе?

– У нас иначе. У нас граждане подают заявку. Комиссия рассматривает, просчитывает вероятность улучшения или ухудшения будущего, и либо проводит коррекцию, либо отклоняет.

– Здорово…

– Да ну, – отмахнулся Сергей. – Сплошная мутотень. Скоро вообще никто своей головой думать не будет, полагаясь на коррекцию. В Лиге наций недавно даже поднимали вопрос о возможности создания открытой линии для предварительного расчета. Чтобы каждый мог оценить результат от поступка до того, как совершит его. Поскольку это гораздо дешевле, чем переделывать потом. Но мы отвлеклись. Итак, с чего начнем? Глобального или личного?

– С глобального…

…Англичане, поняв, что обнаружены, дружно заорали «ура!» и перешли на бег. Где-то неподалеку одиноко застрочил пулемет, но в большинстве своем немецкая линия обороны молчала. Слишком внезапной оказалась атака для людей, еще не снявших противогазные маски… А потом солдаты стали бросать оружие и выпрыгивать из траншеи.

– Отступаем! Отступаем! – орали они дружно, словно старались придать этим воплям силу приказа.

Может, подействовало, а может, по иной причине, но ефрейтор Шикльгрубер не стал изображать из себя героя – бросился прочь вместе со всеми… И тут германцев ждал очередной неприятный сюрприз. Не зря англичане так точно пристреливали артиллерию. Вся полоса между первой и второй оборонительными линиями буквально взорвалась под ногами убегающих солдат…

Один из снарядов разорвался настолько близко, что Адольфа подхватило взрывной волной и бросило на чей-то искалеченный труп. При этом ефрейтор ударился головой о приклад валяющейся рядом винтовки и потерял сознание…

Удар оказался не слишком сильным, и очнулся Шикльгрубер довольно быстро. Голова гудела, в глазах стоял туман… Хотя и не такой густой, как утром или от ядовитого облака. Так что когда Адольф встал на ноги, ему вполне хватило четкости зрения, чтобы увидеть наведенный на него карабин.

Рядовой Генри Тенди какое-то время смотрел сквозь прорезь прицела на контуженого немца, и на мгновение нечто вроде жалости к этому обессиленному, явно раненому человеку промелькнуло во взгляде британца. Он даже начал опускать ствол… Но уже в следующую секунду, все же вспомнив, что перед ним враг, Тенди вскинул карабин и выстрелил. Пуля вошла точно в грудь Адольфа Шикльгрубера. И серая пелена перед его взором сменилась непроницаемо черным холстом, на который так хорошо ложится белая гуашь…

Англичанин постоял еще какое-то время над поверженным врагом, потом забросил карабин на плечо и пошел к своим. Поэтому и не увидел, как буквально через минуту немец судорожно закашлялся и задышал… сперва хрипло, отрывисто, но с каждым вздохом и выдохом дыхание Шикльгрубера становилось ровнее и глубже.

А еще спустя немного времени Адольф перевернулся на живот и, опираясь на руки, придал себе сидячее положение. Едва сдержав болезненный стон, сунул руку в нагрудный карман кителя и вынул из него портсигар. Пуля смяла накладную монограмму, пронзила верхнюю крышку металлической коробки и застряла в нижней, потеряв силу, уткнувшись в сложенное вчетверо письмо из дома. Всего две странички из школьной тетради…