Операция "Ы"

«Боже мой!» — возмущалась про себя Марья Леонар­довна, сидевшая прямо позади Верзилы. Она лицом к лицу столкнулась с неприкрытым хамством, еще, к сожалению, порой встречающимся у некоторых отдельных представи­телей нашего славного рабочего класса.

«Нет, я этого так не оставлю»,— еще более возмутилась про себя Марья Леонардовна, а вслух сказала:

— Гражданин. Эти места — специальные. Для детей и инвалидов...

Причиной вспыхнувшего скандала была красивая и обаятельная в своем особом положении будущая мама, стоявшая рядом. Будущая мама внимала советам и реко­мендациям ведущих светил медицины и, чтобы не раздра­жаться и не переживать отрицательных эмоций, читала книгу. Наверное, «Былое и думы» Герцена, а быть может, и последний поэтический сборник Роберта Рождествен­ского.

— Она что? Дети или инвалиды? — продолжал с лен­цой хамить Верзила.

— Она готовится стать матерью! — стояла насмерть Марья Леонардовна.

— А я готовлюсь стать отцом...— с удовольствием за­смеявшись собственной шутке, Верзила весело отвернулся в окошко.

— Да что вы ерунду порете! — покраснев, пыталась урезонить хама Марья Леонардовна, актриса местного дра­матического театра, труппа которого только что начала репетиции новой постановки «Шторм» Биль-Белоцерков-ского. Марья Леонардовна там неожиданно для себя, а главное для товарок по старушечьему амплуа, получила роль старой матери, которую матросики-анархисты за что-то там бросают в бушующее море. Она попыталась вспом­нить какую-либо реплику из текста Громиловой, репетиро­вавшей роль Женщины-Комиссара, но так и не вспомнила, услыхав за своей спиной некоторый шумок среди пассажи­ров и чей-то возглас: «А вот как раз и инвалид!», реши­тельно, словно сама была в эту минуту Комиссаром среди невоспитанных и гражданской войной развращенных мат­росиков, сказала:

— А!.. Инвалид! Что вы теперь скажете?..

К сиденью наощупь продвигался Шурик в черных оч­ках. Он так хотел хоть чем-то досадить этому потерявшему всякий стыд Верзиле, что не отказал себе в удовольствии крутануть того за ухо, словно нашкодившего младше­классника.

Никак на эту экзекуцию не отреагировав, Верзила с готовностью водрузил авоську с бутылками к себе на колени, подвинулся и сказал:

— А... Закон — есть закон!..

Благородная минута. Благодарная минута. Герой, ры­царь снимает маску.

— Пожалуйста, садитесь,— Шурик был гениально хо­рош и даже очень красив в этом своем поступке, в общем-то свойственном каждому молодому человеку, воспитанно­му в непоказном благородстве.

— Большое спасибо,— сказала будущая мама, но ис­полнить предложенное Шуриком не решилась...

Сообразив, что его надули, Верзила прорычал:

— Ах, так ты — зрячий? Сейчас будешь слепым!.. ...Автобус понесло юзом. То ли тормоза скрипели, то ли чьи-то косточки. В раскрытое окно вылетел учебник, принадлежавший даже не Шурику, а институтской библиоте­ке, что обидно вдвойне. За ним следом — измятая серая кепка Верзилы.

Автобус несло-несло юзом и занесло, конечно же, в от­деление милиции номер пятьдесят семь, вот уже четвертый год завоевывавшее переходящее Красное знамя в социали­стическом соревновании среди таких же отделений мили­ции славного города Энска.

 * * *

В отличие от порочной практики долгого судебного разбирательства, волокиты с вызовом и с неявкой свидете­лей, оформлением разного рода официальных бумаг, в си­туации с нашим героем все оказалось значительно проще, естественнее: суд состоялся скорый, но правый.

И свидетелей оказалось достаточно: никто не увиливал, не уклонялся, все были искренне возмущены случившимся и жаждущими возмездия. Да и факты, как говорится, были налицо, или точнее, на лице у пострадавшего Шурика. А нарушитель общественного порядка и морали не мог скрыть перед лицом правосудия своего истинного лица хулигана и дебошира.

...Наказание было под стать преступлению: пятнадцать суток пребывания под стражей, то есть в городской тюрьме краткосрочного заключения, с соответствующим объемом исправительных работ на различных объектах народного хозяйства, где на данный момент потребуются свободные рабочие руки.

...«Утро начинается с рассвета»,— так пелось в одной замечательной старой песне. С Ноевых времен ничего не изменилось в этой традициии; всякое утро бывало хуже или лучше предыдущего, но всегда несло в себе некую новизну жизни.

Накануне вечером в краткосрочное исправительное за­ведение города Энска поступали запросы на предоставле­ние бесплатной рабочей силы. Назывались они нарядами, что придавало существованию городской тюрьмы некото­рую плановость в своей жизнедеятельности. А рабсила была в этих стенах достаточно постоянно. Силенка просто играла в мускулах разного рода элементов, проводивших «краткосрочный отпуск» кто но причине семейных склок и неурядиц, кто по причине вынужденной «завязки» в страстной тяге к «зеленому змию», кто по причине постоянных поисков романтических «туманов и запахов тайги».