Операция «Жизнь» продолжается…

Аркадий Бабченко «Операция «Жизнь» продолжается…»

ThankYou.ru: Аркадий Бабченко «Операция «Жизнь» продолжается…»

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Дознаватель из Абу-Грейб

С Тони Лагуранисом мы познакомились в Ирландии на литературном фестивале. Он был в Ираке, служил дознавателем в Абу-Грейб, известной теперь на весь мир тюрьме. Написал книгу о том, что видел. Её название, «Fear up harsh», можно перевести как «Особые методы» (дословно «Жесткое запугивание»).

Я не буду ничего говорить про Абу-Грейб и Америку, понятно, что все это где-то там, не в нашем мире. Просто приведу нашу беседу. Говорил Тони тяжело, через силу, выдавливая из себя воспоминания.

Меня поразило, насколько методы и подходы армии американской в Абу-Грейб оказались похожими на методы и подходы армии российской в Чернокозово или армии НКВД в Сибири. Как говорится, найдите десять отличий.

За исключением, пожалуй, одного: иракцы — не граждане Америки.

— Тони, расскажи немного о себе. Как ты попал в армию?

— Я учился в университете, изучал философию, литературу и искусство. Увлекся арабским языком. За обучение у меня остался долг, около 60 тысяч долларов. Подписал контракт: армия согласилась выплатить мой долг и обучить меня арабскому, а за это должен был пять лет прослужить офицером-переводчиком в военной разведке. Допросчиком. О том, что попаду в Ирак, не предполагал, потому что заключил контракт за полгода до 11 сентября. Думал, что, может быть, вообще буду служить в США — новобранцы имеют возможность выбирать должность и регион. Но в январе 2004-го меня отправили в Ирак. Сначала в Абу-Грейб, потом в Эль-Асад, потом Мосул, потом опять Абу-Грейб, Бабиль, и Фаллуджа.

— В чем заключалась твоя служба?

— Сначала три недели меня учили базовым вещам в тренировочном лагере, курс молодого бойца. А потом стали учить непосредственно тому, как допрашивать людей. Ни о каком физическом воздействии речи не было. Более того, нам говорили, что мы должны соблюдать Женевскую конвенцию, соблюдать права человека. Нас учили только правильно задавать вопросы, и все. Например, нельзя задавать вопрос с закрытым концом. Из всего курса может, только два дня было отведено тому, как заставить человека говорить. Но это была чистая психология. Например, кого-то захватываешь прямо на поле боя, на него нужно тут же надавать — давай рассказывай, с твоей информацией мы можем закончить войну и тогда ты и твои товарищи тут же попадете домой, никому не надо будет больше воевать. Вся техника допроса была построена на уговорах. Мы не имели права показать нож — даже показать, не то, что угрожать напрямую.

— И в Ираке все было именно так?

— Все было совсем по-другому. В Ираке нам сразу сказали, что никакие Женевские конвенции, никакие международные договора, никакие международные комитеты по пыткам — ничего здесь не действует. Единственным документом, которым мы руководствовались, был документ из Пентагона. Он давал нам полную свободу действий. Там говорилось, например: «Мы рекомендуем использовать собак. Или какие-то стрессовые состояния, стрессовые позиции. Но если хотите, можете творчески подходить к вашей задаче».

— Что ты имеешь в виду — стрессовые позиции?