Операция «Жизнь» продолжается…

Забривая солдата на службу, государство требует от него временно отказаться от своей личности, став винтиком в системе. Взамен оно обязуется компенсировать ему эти семьсот тридцать дней в сапогах по возвращении. Помочь вновь обрести свое внутреннее «я». Как это происходит, например, в том же Израиле — дембельнувшиеся из ЦАХАЛа парни могут пройти курс трудовой терапии, полгода вкалывая в кибуце. Это работает. Оказалось, что тяжелый физический труд замечательно лечит переклинившую от войны башню.

Великолепное по своей изящности и простоте решение. Словно специально придуманное для России — колхозов хоть отбавляй.

Или то, что делали Штаты во Вьетнаме. В 1964-ом году в американских газетах были опубликованы фотографии и бортовые номера самолетов летчиков истребителей — сына Министра обороны, сына Председателя парламентского большинства, еще кого-то. Сделано это было не для вьетконга и не для пиар-акции, а с одной единственной целью: чтобы любой сержант мог сказать: «Смотрите, олухи, вы видели, кто сейчас пролетел? Он с нами, он такой же, как мы!» Советские зенитчики начали охоту за этими самолетами и сбили-таки двоих (их потом меняли на пленных), но это вызвало настоящий подъем среди солдат. Они не были брошены.

Но подобного никогда не было. Государство забывает о человеке тут же, само нивелируя свой же посыл.

А сын министра обороны, летчик в Чечне — смешно само по себе.

* * *

Собственно говоря, сегодняшняя власть создала ту армию, о которой мечтали коммунисты — рабоче-крестьянскую. И служат в ней рабоче-крестьяне. При всем своем внешнем сходстве Афган и Чечня были абсолютно разными по содержанию войнами. Армия превратилась в повинность самых бедных слоев общества перед самыми богатыми его слоями, которые и составляют государство. Личный номер стал клеймом низшей касты, которую отправляют на войну.

Утрируя — бедные у нас сегодня служат богатым.

Вопрос — за что?

И главный вопрос — как они сами отвечают на этот первый вопрос: "За что?"

Знаменитая «Колыбельная бедных» Всеволода Емелина — именно об этом:

Спи, сынок, спокойно,
Не стыдись ребят,
Есть на малахольных
Райвоенкомат.

<…> Редкий русый волос,

Мордочки мышей.
Сколько полегло вас,
Дети алкашей,

Дети безработных,

Конченных совков,
Сколько рот пехотных,
Танковых полков…

И дальше:

<…> Кровь на тротуары
Просится давно.
Ну, где ваши бары?
Банки, казино?

Модные повесы,

Частный капитал,
Все, кто в Мерседесах
Грязью обдавал.

<…>Кто вписался в рынок,

Кто звезда попсы,
Всех примет суглинок
Средней полосы…

Конечно, это только выдержки, читать надо полностью. Но настроение и мысли переданы точно.

Ареал обитания «чеченцев» — именно регионы. В крупных городах есть возможность отмазаться и там предпочитают не служить. Хватит пальцев одной руки, чтобы посчитать «чеченцев»-срочников, которых я отыскал в Москве за эти 12 лет.

Уходя в армию из ниоткуда, сегодня солдат возвращается в еще большую социальную безнадегу. Представить оставшегося в Чечне без ног ветерана, работающего аналитиком в нефтянке, практически невозможно. Не могу я представить и военного летчика, возглавляющего свой банк. Не слышал и про бывших солдат, имеющих бизнес где-нибудь в Чехословакии. Или ставших журналистами, учителями, докторами.

Более того, если еще на первой я встречал людей с высшим образованием, то на второй — ни одного! Да и просто городских или среднего достатка было очень мало. Среди всех моих знакомых только человек пять стали средним классом. В интернете ветеранское сообществе чеченцев также почти не представлено. Знаете почему? У них попросту нет компьютеров.

Среда больше не рождает Ломоносовых и Есениных. Среда давит их.

Ситуация — предреволюционней некуда. И власть это чувствует. Жириновский на днях высказался в том смысле, что сегодня главная задача верхушки — не допустить революции. Сурков с Павловским тоже на эту тему распространялись. В последнее время вообще это слово — «революция» — стало часто звучать в эфире.

Задача государства — абсолютное распространение своего влияния на общество. Задача общества — абсолютное освобождение от влияния государства. Один из симптомов посткомбатанта — обостренное ощущение справедливости. Еще один — вина за то, что выжил сам, стремление исправить эту вину, и, как следствие, равнодушие к собственной жизни.

Казалось бы, ветераны — это как раз та прослойка, которая и способна взорвать общество. Но… Ветеранского движения в России никогда не существовало. Возможно, именно потому, что у нас было так много войн. Люди устали. Зачатки движения были, но каждый раз они превращались в дележку.