Операция «Жизнь» продолжается…

Монопольный сотовый оператор в республике — «Мегафон», других сетей нет. Хотя в войну МТС работал исправно. Останавливаемся купить карточку. Ни договора, ни чека мне не дают, зато паспорт исправно сканируют. Вспоминаю как Киргизии, в Бишкеке, сим-карту я покупал в обычном газетном ларьке и на протянутый автоматом паспорт получил ответ «у нас здесь свободная страна, берите и звоните».

Здесь же мне сказали другое: «Да вы не бойтесь, мы у всех паспорта переписываем». Нда, если первый разговор между незнакомыми людьми начинается с фразы «да вы не бойтесь» — это показательно. К тому же я и не спрашивал ни о чем, собственно.

Отдаю сто рублей за карточку, потом думаю — все равно ведь в кутузку потащат. И беру еще пять по сто.

* * *

За прошедшие три года Цхинвал практически не изменился. Более того, во время войны, когда этот город был разбит, в нем не было воды и электричества, дома горели, на улицах стояли разбитые танки и валялись горелые части людей, а живые прятались по подвалам, в которых самым большим достоянием оказывались банки с компотом — этот город все равно оставлял ощущение прямого проспекта, ведущего куда-то в безоблачную светлую даль. Да, безусловно, эйфория победы. Но в то же время был какой-то духовный подъем оставшихся, общее единение людей перед трагедией, готовность к самопожертвованию и взаимопомощи.

Сейчас интонации другие. Несмотря на то, что не стреляют, город оставляет ощущение тупика.

Обстановка напряженная, лица людей замкнуты и стабильно насторожены, улыбок нет, на твои улыбки не отвечают. Если заговариваешь с кем-то, даже просто спросить дорогу, первым делом тебя высчитывают — кто ты и какие опасности несешь с собой…

Единственная гостиница «Алания», внешний вид которой изменился не особо, лишь оштукатурили спустя рукава, расположена на привокзальной площади. Вода есть, и даже горячая — уже большой плюс. Но отопления нет, выдают персональный обогреватель. На ресепшн на меня смотрят очень внимательно и все с тем же напряженным выражением — какие проблемы своим приездом я принесу. Кажется, я тут единственный постоялец. Ну его к черту, поскольку встретить меня можно только здесь, решаю не прописываться.

Сказать, что в Цхинвале совсем ничего не восстанавливается нельзя. Какое-то строительство идет, разбитые дома перемежаются с отреставрированными, техника работает, штукатурка валяется кучами во дворах. Построили стадион, отреставрировали испещренные осколками дома на «площади трех танков», обили сайдингом школу, заделали и покрасили административные здания. Местами на месте развалин выросли новые строения. Местами даже красивые и вполне себе современные. В целом, новых и отремонтированных зданий немало.

Но общее ощущение от этой стройки остается… не реставрация, в общем, главное. Дорог в городе нет, асфальт разбит вдребезги. Везде гигантские лужи и ямы, грязь по щиколотку и кучи земли, открытые люки, которые используются вместо мусоропровода. Канавы для труб выкопали еще чуть не год назад, да так с тех пор и не зарыли. Ходить по тротуарам тяжело. Башня подбитого Баранкевичем танка до сих пор торчит из подъезда. Университет по-прежнему в развалинах.

Сразу вспомнилась Приштина. Там тоже первая мысль была — ну нельзя же так бабки тырить.

Основное строительство идет на месте бывшего штаба миротворцев. Теперь здесь регулярная армия, земля отдана в аренду пограничникам на 99 лет. Строится штаб погрануправления, через улицу, переименованную в «улицу Миротворцев» — комплекс офицерских общежитий. Размах строительства впечатляет. Кафель и пластик, КПП из желтого облицовочного кирпича, узорчатая литая решетка. По виду — административно-деловой центр, не посрамивший бы и Москву. В Цхинвале смотрится не к месту. И великовато, и дороговато для этого города. Денег на военное присутствие Россия явно не жалеет.

Самая гигансткая лужа, к слову, тоже здесь — на примыкающей второстепенной улочке, по прежнему зияющей провалами развалин.

Нашел дом, в котором сидел в подвале. Разрушен. В стене все та же огромная пробоина.

В «верхнем городке», разбитом во время войны, также стоит регулярная часть. Грузия начинается сразу за забором. «Вон их наблюдательный пункт, под фонарем, видишь?» Оттуда за нами тоже наблюдают. Прохода на ту сторону нет. На всю страну остался только один КПП в Лениногорском районе, да и тот для местного населения. В остальном по полям по долам протянута сетка-рабица, дороги перекопаны и перекрыты. Вырыт и «Южный вал» — противотанковый ров вокруг Цхинвала. Обещают локаторы, беспилотники, видеокамеры и прочее техническое оснащение.

В общем, Россия сюда пришла прочно и надолго. И деньги вбухиваются колоссальные.

Но служат в «верхнем городке» все те же солдаты срочники.

На КПП посоветовали не ходить по городу с фотоаппаратом.

— Что, были уже прецеденты?

— Нет, не было. И к России в целом, и к нам отношение хорошее. Но знаешь, как бы сказать… В общем, начинают забывать уже.