«Операцию «Шторм» начать раньше

Необходимое послесловие. В январе 1980 года, после прихода к власти Бабрака Кармаля, Экбаль будет обвинен в пособничестве американскому империализму. Основным подтверждением этому послужит то, что в НДПА его приняли по рекомендации Амина и долгие годы они работали вместе.

Десять лет тюрьмы, из них шесть — без каких либо известий о семье. И только в конце 1990 года президент Афганистана Наджибулла распорядится выпустить из Пули Чархи 17 халькистов, работавших при Амине, примет их у себя.

Экбаль при первой же возможности (вызов сделает родственник, работавший в посольстве

Афганистана в СССР) приедет в Москву. В ташкентском аэропорту, дожидаясь дозаправки самолета, увидит прилетевшую в Советский Союз следующим рейсом жену Амина. У них будет две минуты времени, и она сообщит, что младший сын ее учится в Ростове, дочери — в Киеве, едет к ним в гости.

Первому Экбаль позвонит Василию Петровичу Заплатину.

— Я знал, что мы встретимся, — обнимая бывшего подсоветного, скажет генерал. И, верный себе, поправится: — Я хотел верить, что встретимся.

В Москве в те предновогодние дни 1990 года было слякотно, но Экбаль, еще более похудевший, ссутулившийся, отрастивший усы, ставший менее живым и жизнерадостным, в том же самом пальтишке и свитере, в которых ходил и до ареста, посетит не только всех товарищей по службе и учебе в МГУ, но и обойдет все места, памятные по студенческой поре. А после этого засобирается обратно в Кабул.

Начало июня 1978 года. Москва — Кабул.

Вслед за политработниками в Афганистан срочно вылетела еще одна группа — теперь уже советники для командиров полков и дивизий. Собирали ее спешно, и большей частью в нее попали офицеры, которые и не помышляли для себя этой службы. Просто к этой минуте их личные дела оказались под рукой у кадровиков — кого то куда то перемещали, выдвигали, назначали, а тут приказ: отобрать советников в одну из южных стран. Для кадровиков благодать: документы проверены, оформлены, и дел то всего оставалось — заполнить одну графу «кем назначается». Так почему бы и не советником?

— Станислав Яковлевич, а что, если вместо должности инспектора Генерального штаба мы предложим вам место советника в Афганистане? — предложили, например, полковнику

Катичеву.

Тот, сдавший должность начштаба Таманской дивизии, прикинул: инспектор двести дней в году в командировках, советник — два года. Но в первом случае — ездить, а во втором — сидеть.

После же службы в Таманской, «придворной», дивизии, когда все комиссии и иностранные делегации — к ним, так хотелось спокойствия…

— Давай, соглашайся, — продолжали уговаривать знакомые в кадрах. — В странах, где произошли революции, минимум два года после этого спокойно: пока они там разберутся, кто за кого и кто кому чего должен. Как раз на твой срок. Ну?

Согласился.

Приблизительно так же отобрали и остальных. Переодели во все иноземное — почему то советник, выезжающий за рубеж, обязан до последней нитки быть одетым в «маде ин не наше», прочли лекцию, и — здравствуй, Восток. Приехали добры молодцы не постигать твои тайны и мудрость твоего народа, а сразу советовать. Ох, сколько копий сломано, сколько возможностей упущено, сколько дров наломано из за таких кавалерийских атак из года в год!

Ни словом единым не попрекают самих советников: как правило, это были и есть трудяги, прекрасно знающие, как строить стрельбище, как водить в наступление полки и бригады, ремонтировать технику, но совершенно не наученные хотя бы оглядываться, хоть чуть чуть прогнозировать события с учетом обстановки в мире, находить связь между законами Востока и воинскими уставами. Советник в конечном итоге — это такая же профессия, которой надо учиться, и роль Генштаба здесь, конечно, заключается не в том, чтобы подобрать людей и костюмы для них. Пока не будет серьезной школы с серьезным обучением, у нас не наметится и серьезных успехов в этой области. Личные качества советника — это, конечно, многое, но не все.

Далеко не все.

Только все мы умны, конечно, задним числом. Тем более что в Кабуле группу встретили хорошо и уже целых три дня — против одного московского — вновь читали лекции по

Афганистану. Если не профессора, то доценты с кандидатами, как минимум, должны были разлететься по всей республике в свои подсоветные части.

— Катичеву повезло, в Герат попал. С его ростом оттуда можно и Кушку увидеть, — пустил кто то по кругу шутку, и каждый, прощаясь, просил Станислава Яковлевича поклониться родной земле.

Встречал полковника в Герате назначенный туда чуть ранее советником в пехотный полк майор Бесфамильный. С аэродрома провез своего начальника по городу, завел в несколько дуканов. Как ни давили экзотика и обилие товаров в них, но Катичев не позволил себе забыть, кто он и где находится. В одном магазине, почувствовав на себе взгляд, резко обернулся. Старик, сидевший на нарах за швейной машинкой, опустил голову, торопливо принялся прострачивать дубленку.

— В дуканах все есть, — попытался отвлечь полковника от неприятного ощущения