ОПГ «Деревня» 4 (СИ)

Ксения не торопясь (всё-таки пацан внутри, четвертый месяц пошел) дошла до дома, где вопреки обыкновению — её встретила не нянька с Аришей и Мари, а довольно уже теплая компания. Состоящая из мужа, Серёги, внезапно приехавшей с югов Мани и Фаниса, который должен был находиться в столице, охраняя самодержца. Как снег на голову оба, могли бы и предупредить, радиостанции то сейчас почти везде есть! Маниному приезду Ксюша так обрадовалась, что ни слова не сказала против уже сидевших навеселе в саду мужиков, лишь укорила:

— Закусывать надо, чо у вас на столе пусто?

Не слушая возражения мужа, что им и сала с хлебом хватит — проверила девчонок, убедилась что с ними всё в порядке и поспешила домой, оставив их на попечение тетешкавшейся с ними Мани. А Мария Сергеевна, довольная встречей с родными и особенно с так выросшими сестренками — напевала им песенку:

'В волшебном парке лежу я на траве

И тихо корни на ушко шепчут мне:

'Пускай дают Богу разные имена

Но я то знаю — истина на всех одна!'

Но ма Криста, я Криста шара нам

Ом мьяше Криста джа, я джа я нам

Но ма Криста, я Криста шара нам

Ом мьяше Криста джа, я джа я нам

И я пою, порой бывает нелегко

Когда ты знаешь, когда небо далеко

В волшебном парке светит лишь луна

И травы шепчут мне: «Любовь на всех одна!»' Ольга Маркес

А участковый с Егором подтрунивали над Фанисом, подбивая того выпить:

— Совсем же взрослый стал, Фанис! — Ерничал Егор, для которого появление молодого бойца на родине не было секретом, как и причина столь внезапного приезда. — Сколько фрейлин успел оприходовать? А чо не женился, раз предлагали?

— Нет, спасибо! — Мужественно отказывался императорский телохранитель. — Мне ещё в Сатку ехать, там батя орать будет. Как я сразу на четырех женюсь⁈

— Так чего теперь, тебя всё, нагнали из армии получается, за разврат? — Уточнил участковый.

— Ничего не нагнали! — Возмутился Фанис. — Перевели в распоряжение Суворова, вот в Чебаркуль еду. И мимо Сатки ведь не проедешь…

Эту идиллию прервал гневный крик Ксюхи из дома:

— Ах вы кошки-мандавошки! Мася, ты то ведь взрослая уже, мать кормящая! А пакостишь как Чайка! А ну брысь на улицу!

Выйдя на улицу с полным подносом того, что она посчитала достойным украсить стол — Ксения пояснила свою недавнюю вспышку гнева:

— Два рулона туалетной бумаги вытащили и по всей комнате растащили! А может и три, там всё порвали, только на макулатуру!

Сели наконец все вместе за стол и выпив-закусив (кроме дам) — накинулись с расспросами на Маню, сколько месяцев (она приехала через Тургояк, где врачи развернулись не на шутку, заодно перевезя туда всю аппаратуру из будущего), кого ждут и как вообще там, в Средней Азии. Мария так же по порядку отвечала:

— Шестой месяц, мужик будет! Там пипец, дыра дырой, зимой ещё норм было, а сейчас без кондиционера не выжить. У местных каждое лето холера, как у нас простуда, вот я и домой вернулась, рожу под присмотром и образование лучше продолжить у наших врачей.

— А наши то как там? — Забеспокоился Фанис, несколько приятелей которого служили у Ермолова, с ним и отбыли в Семиречье.

— А у наших прививки, да и живем отдельно от местных. В крепости.

— А аборигенов не вакцинируете разве? — Поинтересовалась сердобольная Ксюша.

— Зачем? — Удивилась Маня. — Может им ещё школы, детские сады и промышленность обустраивать? Медицина только для граждан империи и спецпереселенцев, которые осваивать приехали Азию. Ну как приехали, спасибо Александру Васильевичу и Константину Павловичу. Не советская власть всё-таки, а колониальная политика по отношению к отсталым народам должна быть последовательной. Уже проходили, они как расплодятся, так государственности требуют и потом верещат, как их злые орысы геноцидили. Строя больницы и школы…

О удачном замирении Польши и Финляндии, после которого шляхта исчезла как класс, а всех недовольных вывезли в Среднюю Азию — знали все присутствующие. И за радиосводками следили, и недавно прибывший на Урал генералиссимус лично рассказывал подробности. В Финляндии великий князь Константин Павлович отработал по такому же сценарию, разве что оттуда этапы шли в Сибирь. Для ассимиляции и на стройки народного хозяйства. А принятая перед Рождеством конституция, в которой черным по белому гласило, что отныне в империи государственный язык один, русский, а русский народ признан государствообразующим — положили конец всяческим преференциям для окраин и прочих карликовых недоразумений, вроде прибалтийских приобретений. Там, кстати, вдохновленные примером Польши и Финляндии — имперскую конституцию приняли и никакого ропота и волнений не было и в помине.