ОПГ «Зосима Тилль»: АПЧХИ!

«Соображать вдвоём – совсем не то, что соображать на троих. Поэтому, на этот раз к честной компании в качестве эксперимента и в порядке исключения решил прибиться и я – зверушка доселе вам неведомая, чести которой за себя бояться впору, Инь любящая в Янь не тот помещать и вообще, пассажир двуумный, и, прямо-таки скажем, престранный», – Автор-жгун перелистнул страницу косой линейки ученической тетради и начал с чистого листа, – «И, ролью, отведенной мне самоуправно, повествовательно, но кратко, позволю напомнить о действующих лицах. Гусляр-самодур – повествователь мирской», – представил Гусляра Автор, – «В душе всё ещё гусар, соглядатай в скважину замочную, сейчас немного осип и выглядит замороченным, видимо сказался самопал, которым он в холодное время года, разложившись на перевёрнутых гуслях, начал активно злоупотреблять».

«Шло время. Земного полгода и чуть-чуть Застороннего», – встрепенувшись от упоминания собственного имени и сподобившись перевернуть гусли струнами вверх, затренькал Гусляр, – «Ведь кто его знает, какое времяисчисление в Засторонье и, в отличие от времяпрепровождения, есть ли оно вообще. Но чем бы оно там ни было, движется оно совсем иначе, нежели здесь. Да и что это за субстанция такая – время…»

«С утра Он ощущал наступление чего-то важно неотвратимого и неотвратимо важного, и работа шла не пойми, как странно», – между тем продолжал Автор-жгун. Голос с потолка явно запаздывал и Жгуну было необходимо тянуть паузу. «Люди вокруг него обретались словно бы в замедленной съемке. И птицы… Посмотрев в окно, он успел заметить, что они вылетают из лужи, расположившейся аккурат посреди парковочной площадки, и летят строго вверх. «Совсем замотался!» – подумал Он, резко отвернулся от окна и пошел прочь, думая о том, что этот мостовзрыв в его жизни ничем хорошим не окончится. В автомате закончился кофе, шеф вызывал к себе на очередную «оргию» и кошкозаскребательность в его «внутри» росла в геометрической прогрессии».

«…И в тот момент, когда казалось, что миры их однопомётные друг для друга уже потеряны и никогда не пересекутся в этой геометрии, произошло нечто как всегда невероятное», – передразнивая его, продолжил успевший за краткое время авторской вставки опохмелиться, Гусляр-самодур. «То ли Его Бесконечество Космос, заметая Млечный путь, навалил слишком много интергалактического мусора, то ли Её Спиральность Андромеда, пытаясь не «спалиться», слишком развеяла свою «туманность», но некоторые параллели вступили в клинч, и миры однопомётные почти чпокнули друг друга по кантику. В этой «точке Гхэ» они – Он и Она – могли, если не физически, то метафизически уж точно, друг друга ощущать; а мир вокруг этого даже не заметил, в миру готовились встречать очередной Новый год».

«Она проснулась от того, что, заблагодя выключенный на ночь телефон, разрывался в вибрато», – пауза затягивалась, как резина в долгий ящик, и Автору ничего другого не оставалось, как педалировать повествование. – «Половина четвертого! Какого черта! Кто там, находясь в цепких лапах Бахуса, «просто» ошибся номером?!?». До утра Ей так и не заснулось. Взбодриться ни сигареты, ни кофе не помогали. «Скоро Новый год. Хотя, чем он новый? Календарь да – новый. А вот год, год-то – старый». В последнее время все Её года были похожи один на другой. Эдакий непрекращающийся Год Сурка.

«Мы все так ждем Завтра», – пытаясь скрыть одышку в голосе разразился тирадой, подоспевший в последний момент Голос с потолка. По прошествии времени он звучал также громко, властно и эмоционально, хотя кто он есть, кому нужен и зачем, доподлинно так никому известно не стало; в интонировании его появились нотки изнасекомленности и забуратиненности.

«Мы засыпаем с мыслью: «Вот, завтра встану и начну новую жизнь!» Только «завтра» мы начинаем бегать по утрам, только «завтра» мы бросаем вредные привычки, только «завтра» мы просим прощения, только «завтра» мы садимся на диеты, только «завтра» мы идем менять имидж, только «завтра» мы выбрасываем весь хлам из души и из дому, и только с «завтра» мы даем себе зарок «Быть счастливыми!», – Голос на секунду «пустил петуха» и оглянулся по сторонам в поисках хоть какой-нибудь жидкости. «А ведь «завтра» не бывает без «сегодня», – разглядев довольно улыбающуюся физиономию Гусляра-самодура и поняв всю тщетность своих надежд продолжил он, – «Невозможно проснуться, принять душ, выпить чашку ароматного кофе и сказать самому себе: «Ну вот! Наконец-то, наступило оно – завтра!»