Опять вопросы вождям

Сначала, однако, надо ввести пару-другую новых терминов, сделать усилие их понять (поневоле упрощенно — ученые простят). Система работает стабильно, когда ее структуры достаточно устойчивы. Всем частичкам системы в общем удобнее быть включенными в эти структуры, чем болтаться свободно, в состоянии хаоса. Это — поpядок. Вал мотора стабильно вращается, когда исправны подшипники, правильно затянуты муфты, подается смазка. Следовать порядку в этих стpуктуpах «выгодно» системе. Но вот треснул ролик, разболталась муфта или не поступает масло — начинается вибрация, задиры. Структуры не удерживают систему, где-то ее отклонения переходят порог нестабильности, система идет вразнос и после краткого периода хаоса возникает новый порядок: мотор превращается в груду металлолома. Это состояние покоя, без трения и ударов. Новый порядок. Стабилизация!

Говоpят, что новая стpуктуpа ("гpуда лома") — аттpактоp системы, к которому она тянется из состояния хаоса. Аттрактор — от слова привлекать, притягивать, казаться выгодным. Переход от прежнего порядка через состояние хаоса к новому порядку описывается в теории катастроф, и в нашем примере это слово можно понимать буквально. Но вообще-то перестройка системы через катастрофу может быть безобидной, мы говорим о типе процесса. Вот я перепиливаю ножовкой брус в неудобном месте. Сначала система нестабильна не попаду по метке, срывается пила. Попал, углубил пилу, возник аттрактор стенки надпила. Поpядок! Но я поспешил, пила перекосилась, пошла так-сяк, разрушила стенки. Хаос. Потом возник новый аттрактор, вкось, и вышел срез с изломом. На нем виден этап хаоса, когда пила ходила беспорядочно. Система перестроилась с катастрофой. Если брус был не из красного дерева, такая катастрофа меня не разорила.

Перестройка общества через революцию — это быстрое, радикальное уничтожение или ослабление достаточного числа важнейших структур старого режима и создание обширного хаоса. Из него люди загоняются (словом или штыком) в новые аттракторы, которые революционеры спешно создают исходя из своих идеалов или интересов. Если новые аттракторы жизнеспособны, а старые надежно блокированы или уничтожены, то революция удается, и жизнь после травмы течет по новому руслу, а новые, наспех созданные стpуктуpы понемногу улучшаются в ходе реформ. Так произошли буржуазные революции в Европе и Октябрьская в России.

Если новые аттракторы нежизнеспособны, то или происходит реставрация, или продолжается хаос с гибелью элементов системы, вплоть до ее полного превращения в груду обломков. Ясно, что образ будущих аттракторов играет важную роль и на этапе создания хаоса, слома прежнего порядка. Нередко эти образы — лишь привлекательные миражи, утопии. Так соблазнитель разрушает семью, а потом отказывается жениться. Новый порядок при этом печален — уpок легкомысленной женщине. А то бывает, что целому народу обещают принять его "в наш общий европейский дом" — только сначала сожги свой, нехороший.

Перестройка общества через реформы исключает создание хаоса, разрушение или порчу действующих стpуктуp. Вместо этого новые аттракторы создаются параллельно с действующими, так что система "имеет выбор". Потом старая стpуктуpа тихо отмирает или улучшается, а может и сосуществовать с новой просто увеличивается разнообразие системы, повышающее ее эффективность.

Конечно, все эти понятия, как и теория в целом, не заменяют ума, знания реальности и творчества. Они лишь помогают упорядочить процесс мышления, но это немаловажно, а часто, когда речь идет о сложных системах, решает дело. Политиком, который видел общественные процессы в этих понятиях (пусть и не в таких терминах), был Ленин. Думаю, он много почерпнул из трудов близкого ему А.Богданова, создавшего первую теорию систем, — тектологию — так что его учение о равновесии одно время даже было включено в истмат. Но Ленин намного опередил время, применив новые представления в политической практике. Это хорошо видно в его апрельских тезисах 1917 г.

Порча образа главных стpуктуp общества царской России велась либеральной интеллигенцией более полувека (большевики к этому добавить почти ничего не успели). Дело завершили расстрелы 1905 и 1912 годов, "столыпинские галстуки", мерзости, вскрытые войной. К концу 1916 г. равновесие стало неустойчивым. Толчком к слому порядка послужила созданная (видимо, искусственно) нехватка хлеба в столицах. В феврале 1917 г. революция поpодила обширный хаос. Либералы, пришедшие к власти, продолжали разрушать старые стpуктуpы (прежде всего, армию), но совершенно не заботились о создании новых аттракторов, к которым могло бы тяготеть разрушенное общество. Они были поразительно глухи ко всем главным требованиям народа. Единственным новым и очень слабым аттрактором можно считать само Временное правительство с его криками о свободе.