Описание Отечественной войны в 1812 году

Губернскими и полковыми начальниками Ополчения 3-го округа были: Корпусные начальники: Генерал-Майоры Муромцов и Титов. Нижегородского: Начальник, Действительный Камергер Князь Грузинский; полковые начальники: Действительный Статский Советник Козлов; Полковники: Каратаев, Агалин, Князь Звенигородский, Раль и Шебуев. Костромского: Начальник, Генерал-Лейтенант Бардаков; полковые начальники: Полковники: Князь Вяземский и Черевин; Подполковник Щулепников; Флота Капитан 2-го ранга Макавеев; Полковник Небольсин. Пензенского: Начальник, Генерал-Майор Кишенский; полковые начальники: Полковники: Селунский, Дмитриев и Безобразов; Подполковники: Кушнерев и Войников. Симбирского: Начальник, Действительный Статский Советник Князь Тенишев; полковые начальники: Генерал-Майор Князь Оболенский; Полковник Самойлов, Капитан Топорнин; Флота Капитан 2-го ранга Филатов; Штабс-Ротмистр Третьяков. Казанского и Вятского: Начальник, Генерал-Майор Булыгин; полковой начальник, Подполковник Чичагов.

Губернии, составившие округи Ополчения, принесли большие денежные и вещественные пожертвования, кроме поставки ратников и снабжения их всем нужным. Они доставляли в действующие армии хлеб, обозы, лошадей, волов, тулупы, сапоги, устраивали лазареты для раненых и больных. Сверх того, губернии 2-го и 3-го округов обмундировали и содержали

24 полка, формировавшиеся под начальством Князя Лобанова-Ростовского. Все пожертвования приносимы были в дар Отечеству по единодушным приговорам дворянских и гражданских обществ, причем обыкновенно постановлялось: не требовать от казны вознаграждений. В числе пожертвований замечательно необыкновенно большое количество ружей, сабель, пистолетов, шпаг, палашей, даже пушек. В частных домах не осталось никакого оружия. Невозможно исчислить в подробности и с некоторою определительностью, на какие суммы простирались пожертвования в каждой губернии, потому что были они весьма многоразличны и разнообразны, судя по местному положению края. По приблизительной оценке, основанной на сведениях, какие только можно было собрать ныне, оказывается, что приношения губерний, где было Ополчение, простирались в каждой от 4 до 6 миллионов, а в иных, по смежности с театром войны, и более. Слово Царское подвигло мгновенно на брань с лишком 200 000 мирных поселян, разверзло богатства 50 миллионов жителей и исполнило их усердием – ничего не щадить для Отечества. Например, в определении Симбирского дворянства сказано было: «Внимая гласу Монаршего воззвания, по случаю нашествия на Отечество наше неприятелей, дворянство единогласно изъявило желание, оставя жен и детей своих, препоясаться всем до единого и идти защищать Веру, Царя и дома, не щадя живота своего» [188] . Сперва полагали, что недостает офицеров для Ополчения, тем более что при начале войны большое число отставных генералов и офицеров пожелали опять вступить в армейские полки. Одних генералов принято, в 1812 году, из отставки, 57. Недостаток в офицерах оказался только в некоторых губерниях 3-го округа, потому что в них формировалось Ополчение позже, когда уже большая часть отставных и дворян вступили в армию и во временное земское войско губерний 2-го округа. Несмотря на лета и семейные обстоятельства, все спешили под знамена. Ни один дворянин, способный владеть оружием, не уклонился от принятия участия в священном деле. Молодым людям нельзя было показаться ни в обществах, ни на гуляньях, не слыша упреков, зачем они не в военном мундире. Люди, никогда не помышлявшие видеть ратное поле, получавшие с детства совсем другое, нежели к военной службе, назначение, из духовных семинарий, гражданских училищ, Академии Художеств, Горного Корпуса, Александровской Мануфактуры, Министерств, присутственных мест, просили, как милости, позволения ополчиться. В Калуге 22 воспитанника благородного пансиона, учрежденного при губернской гимназии, вступили в Ополчение, а с ними вместе и несколько учителей их. В Казанском Университете начали учить студентов фронтовой службе, для приготовления их по первому вызову идти против неприятеля. Были примеры, что молодые люди отроческих лет убегали из родительских домов и записывались в полки.