Проведя день без пищи, в борьбе с усталостью и морозом, на ночь приходилось располагаться на мерзлой земле в глубоком снегу. Холод скрючивал члены, и по утрам, вокруг биваков, лежали мертвыми те, которые накануне надеялись найти там успокоение. Многие из неприятелей, не быв в состоянии следовать за армией, оставались назади; среди мрака ночи, как привидения, подкрадывались они к нашим огням, сперва с трепетом, не зная: найдут ли благотворную теплоту и приют или сделаются жертвами справедливого мщения Русских. На них редко можно было отличить одежду; головы их были обыкновенно окутаны лохмотьями, а недостаток обуви заменялся мешками и всякого рода тряпьем. Вряд ли остался один из сих несчастных, кому не уступали у нас места у огонька, не уделяли сухаря, не давали стакана чая. Когда Русские согревали неприятелей и делили с ними скудные припасы свои, Наполеон, в то же самое время, расстреливал наших пленных, не имевших силы следовать за его армией [504] . Бесчеловечная и просвещенными народами отвергнутая мера сия была повелена для того, чтобы пленные, оставшись позади армии и быв настигнуты Русскими, не могли рассказать нам подробно о расстройстве неприятелей [505] . Наполеон подтверждал приказ, и без подтверждения со всей лютостью исполняемый, предавать огню все селения, не делая никаких исключений. За то и крестьяне мстили ему. Большими ватагами разъезжали они по лесам и дорогам, нападали на обозы и мародеров, которых по-своему называли
Отряд Юрковского, 27 Октября оставленный Милорадовичем для преследования Французов прямо к Смоленску, выступил из Дорогобужа в тот же день, по дороге, покрытой мерзлыми Французами, и достиг села Усвят. На пепелище его, за рекой, толпились Французы у огоньков, под прикрытием 8 орудий и сдвинутых фур. Юрковский подвез свои 10 орудий и открыл огонь. При первых выстрелах неприятель снялся с места, бросил пушки и побежал к Смоленску. Починя мост, наш отряд перешел через Ужу и продолжал погоню. На каждой версте было по 50 и более замерзавших неприятелей. Кучами сидели они по сторонам дорог, без ружей, в смертельном изнеможении. У Михалевки, кроме мертвых Французов, было до 2000 отсталых разных чинов, отдававшихся в плен, на волю победителей. Из Михалевки Юрковский поспешил к Соловьевой переправе и, не доходя 5 верст, остановился в лесу, за метелью. В тот день отобрано у неприятеля 19 орудий.
28 Октября, получив повеление примкнуть к Милорадовичу, повернувшему влево, на соединение с армией, Юрковский велел Полковнику Карпенкову преследовать неприятеля к Соловьевой переправе и далее к Смоленску. У Карпенкова были полки: 1-й егерский, Московский драгунский, один казачий и 4 орудия. 28 Октября подошел он к Соловьеву. Посланные вперед отборные стрелки сбили передовые Французские посты с левого берега Днепра и расположились по рытвинам, откуда старались препятствовать Французам в ломке моста, несколько уже неприятелем разобранного; потом из наших 4 орудий открыли пальбу, на которую неприятель сначала отвечал из укрепления, окопанного рвом. Вскоре отступили Французы из укрепления, но стрелки их продолжали огонь, доколе не изломали мостов. В следующее утро наши перебрались через реку по тонкому льду, нашли на противоположном берегу 12 орудий и множество обозов, наполненных всякой всячиной, кроме хлеба. Солдаты выбирали себе что поукладистее; прочее оставили в добычу стекавшимся со всех сторон поселянам. За Соловьевым, Карпенков соединился с партией Грекова и пошел с ним к Валутиной горе, откуда должен был, по данному приказанию, соединиться вправо с Платовым.