Опиум

А дело? Дело близится к рассвету,
И ночь как будто суть свою теряет,
Как будто струсила, поспешно отступает,
Всё поле зрения отдав пустой вещице,
Ближайшей к носу. Кто их проверяет,
Классификации подвергнуть тайной тщится,
Считает, регистрирует, сверяет
С реестром яви — тени, очертанья,
Воспоминанья о предметах в эту
Разбавленную чем-то клейким пору? —
Никто. И только сдавленной гортанью
Ползёт непознанный, никем не уличимый
(Как жирный тать под нищенской личиной
В искривленном церковном переулке)
Стон боли, спрятанной, как клад, неизлечимой,
Днём — призрачной, под стать тому же вору,
Что окровавленным ножом отхватит булки
Французской и намажет маслом щедро,
Прыщавые поглаживая бёдра
Своей подруги — вписан в тёмный угол
(Невидимые миру наслажденья —
И разберись, где явь, где наважденье).
Но это днём. А ночь — сожжённый уголь.
Был антрацитом — как зрачок дон Педро
Сверкающим (понюшка чистой коки!),
Но всё сиреет, всё идёт на убыль,
Сереет всё (как серо и бездонно
К утру — в покойницкой — лицо того же дона),
Имеет все пределы здесь и сроки
В стареющем материальном мире.
И разве что в тринадцатой квартире
Никак, никак не разложить пасьянса
Бессонной ведьме на амфетаминах.
Бледнеют запрокинутые лица,
Как подкладные судна из фаянса.
Чем озарённых или чем томимых
Найдёт их утро? А пока клубится
Последний сон над синими губами.
Ещё дрожат под замкнутыми лбами
Незримые видения — и тают,
В который раз так и не дав ответа…
И на стекле, как плесень, прорастают
Лишаистые пятна полусвета.

Камень

Я устал, словно камень, что как ни крути,
Столько грустных веков гневным солнцем палим,
Всё лежит у обочины, на пути
В город Бога Иерусалим.

Под лежачие камни вода не течёт,
Да, откуда здесь взяться воде?
Постоит разве рядом халдей-звездочёт,
Путь сверяя по светлой звезде.

Да присядет пастух, человек небольшой,
Пусть цикады мгновения ткут.
Молча взглянет на камень и смутится душой:
Там, по серым щекам его, слёзы текут.

То проедет туристский автобус, пыля,
Но не мне из окошка помашет рука…
Я устал. Как вращается туго Земля,
Под невидимый взор подставляя бока.

Но, когда небо ночью звездами горит,
Я вдруг смутно припомню свой небесный постой:
Я не жалкий булыжник, но — метеорит,
И был тоже когда-то звездой.

Чёрный камень, на землю упавший с небес,
От неё уже не отделим,
Я всего лишь одно из усталых чудес
На дороге в Иерусалим.

Cobra verde