Опиумная война

Поменялись ее картина мира и восприятие реальности. Она видела контуры, даже если не знала, как их заполнить. Она знала, что боги существуют и говорят, и этого было достаточно.

Потребовалось немало времени, но в конце концов она нашла нужные слова. Шаманы — это те, кто говорят с богами. Боги — силы природы, реальные, но в то же время эфемерные, как ветер и огонь, неотъемлемая часть вселенной.

Когда гесперианцы пишут «Бог», они имеют в виду нечто сверхъестественное.

Когда Цзян говорит о «богах», он имеет в виду нечто природное.

Общаться с богами — значит войти в мир грез, мир духов. Нужно отказаться от самой себя и стать единой с основой всех вещей. Оказаться в том пространстве, где материя и действия еще не определены, а пульсирующая темнота — еще не начавший существование физический мир.

Боги просто населяют это пространство, это силы созидания и разрушения, любви и ненависти, заботы и пренебрежения, света и тьмы, холода и тепла… Они борются друг с другом и дополняют друг друга, они — фундаментальные истины.

Элементы, составляющие само мироздание.

Теперь она понимала, что реальность — лишь фасад, греза, вызванная бушующими под поверхностью силами. И с помощью медитации и галлюциногена, забыв о своих связях с материальным миром, она очнулась.

— Я поняла истину, — пробормотала она. — Знаю, что означает бытие.

Цзян улыбнулся.

— Это чудесно, правда?

И тогда Рин поняла, насколько Цзян далек от безумия.

Скорее, он самый здравомыслящий человек, которого она встречала.

Но тут ей пришла в голову мысль.

— А что происходит, когда мы умираем?

Цзян поднял брови.

— Я думал, ты сама можешь ответить.

Рин задумалась.

— Мы возвращаемся в мир духов. Мы… покидаем иллюзорный мир. Мы просыпаемся.

Цзян кивнул.

— Мы не умираем, просто возвращаемся в пустоту. Растворяемся. Теряем свое «я». Перестаем быть чем-то отдельным и становимся всем. По крайней мере, большинство из нас.

Рин хотела уже спросить, что он под этим подразумевает, но Цзян прикоснулся к ее лбу.

— Как ты себя чувствуешь?

— Потрясающе.

Голова у нее была более ясной, чем за многие месяцы, словно все это время Рин пыталась смотреть сквозь туман, и он вдруг рассеялся. Она ощущала восторг, разрешив загадку, узнала источник своей силы, осталось только разобраться, как управлять ею по собственной воле.

— И что теперь? — спросила она.

— Мы решили твою проблему, — сказал Цзян. — Теперь ты знаешь, что связана с огромной сетью космологических сил. Иногда эти силы захлестывают мастеров боевых искусств, слишком сильно привязанных к миру. Они страдают от дисбаланса, предпочитая одного бога другим. Это и произошло с тобой на ринге. Но теперь ты знаешь источник огня, и если такое повторится, сможешь отправиться в Пантеон и обрести баланс. Ты излечилась.

Рин повернула голову к наставнику.

Излечилась?

Излечилась?

Цзян выглядел довольным и умиротворенным, но Рин ощущала лишь смятение. Она занималась Наследием не для того, чтобы погасить пламя. Да, оно было ужасно, но и давало ощущение могущества. Она чувствовала в себе силу.

Рин хотела узнать, как овладеть этой силой, а не подавить ее.

— Проблемы? — спросил Цзян.

— Я… я не… — Она прикусила губы, прежде чем с них сорвались слова. Цзян всегда резко противился любым разговорам о войне, и если Рин начнет расспрашивать о боевом применении силы, он может снова ее бросить, как сделал накануне Испытаний. Он и так считал ее слишком импульсивной, слишком нетерпеливой и пылкой, а Рин знала, как легко его спугнуть.

Ну и ладно. Если Цзян не научит ее, как призвать эту силу, Рин узнает сама.

— Так в чем был смысл? — спросила она. — Просто хорошо себя чувствовать?

— Смысл? Какой смысл? Ты обрела просветление. Ты понимаешь мироздание лучше, чем большинство ныне живущих теологов! — Цзян помахал руками над головой. — Ты представляешь, что можешь сделать с этими знаниями? Степняки предсказывают будущее по трещинам на черепашьем панцире. Они умеют излечивать тело, исцеляя дух. Могут разговаривать с растениями и лечить умственные заболевания…

Рин гадала, почему степняки умеют все это и не используют свои способности для ведения войны, но не стала спрашивать.

— И сколько времени это займет?

— Бессмысленно говорить об этом, измеряя время годами, — сказал Цзян. — Степнякам не позволяют интерпретировать божественные устремления раньше пяти лет тренировок. Воспитание шамана длится всю жизнь.

С этим она примириться не могла. Она хотела овладеть силой сейчас же, тем более когда они стоят на пороге войны с Мугеном.

Цзян смотрел на нее с интересом.

Осторожней, напомнила она себе. Еще слишком многому нужно научиться у Цзяна. Нужно ему подыграть.

— Что-нибудь еще? — спросил он через некоторое время.

Рин вспомнила предостережение женщины-спирки. Подумала о Фениксе, об огне и боли.

— Нет, — ответила она. — Больше ничего.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 10