Опиумная война

Дрожа, Рин выпустила меч. Генерал схватил ее за воротник и швырнул в руины стены. Голова Рин стукнулась о камень, перед глазами потемнело, потом вспыхнул свет, и все заволокло туманом. Она медленно моргала, и когда зрение прояснилось, увидела, что генерал занес алебарду над распластанным Нэчжой.

Когда генерал вонзил острие клинка в живот Нэчже, Рин открыла рот в крике. Нэчжа завизжал. Второй удар заставил его замолчать.

Рыдая от страха, Рин нашарила в кармане маковые зерна. Она кинула горсть в рот и проглотила, и как раз в этот момент генерал заметил, что она еще шевелится.

— Не вздумай, — рявкнул он и снова притянул ее к себе за рубаху. Поднес прямо к своему лицу, рассматривая с жуткой полуулыбкой. — Больше никакого никанского колдовства. Даже боги не живут в мертвых сосудах.

Рин стряхнула его руку, по ее лицу полились слезы, когда она попыталась вдохнуть. После удара о камень голова гудела. Рин казалось, что она плывет в темноте, то ли от маковых зерен, то ли от удара. Либо она умрет, либо увидит богов. А может, и то и другое.

«Пожалуйста, — молилась она. — Прошу, придите ко мне. Я готова на что угодно».

И тут она опрокинулась в бездну, снова оказалась в туннеле, ведущем на небеса, ее дух воспарил и на громадной скорости рванул в неизведанное. Боковое зрение потемнело, а потом стало привычно красным — алая завеса заполонила все поле зрения как стеклянная линза.

Перед Рин появилась Женщина и протянула к ней руки, но…

— Прочь с дороги! — крикнула Рин.

У нее не было времени выслушивать предупреждения, ей нужны были боги, ее бог.

К удивлению Рин, Женщина подчинилась.

И тогда Рин преодолела преграду, ее снова потянуло вверх, и она оказалась в тронном зале богов, в Пантеоне.

Все пьедесталы были пусты, за исключением одного.

И Рин увидела его в полыхающем огне. В ее голове отозвался эхом громогласный и жуткий голос. Раскатился по всему мирозданию.

«Я дам тебе силу, которую ты ищешь».

Она пыталась вдохнуть, но генерал сжимал ее горло.

«Я дам тебе силу переворачивать вверх дном империи. Сжигать врагов, пока их кости не превратятся в пепел. Я дам тебе все это и намного больше. Ты знаешь условия».

— Все, что угодно, — ответила Рин. — Что угодно.

Что угодно.

По залу пронесся ветер. И Рин показалось, что кто-то захохотал.

Она открыла глаза. Голова больше не кружилась. Рин потянулась к рукам генерала, сомкнувшимся на ее шее. Она была чудовищно слаба, наверное, для генерала ее руки были как прикосновение перышка. Но генерал завыл. Он выпустил ее, а когда поднял руки, чтобы ударить, оба запястья пузырились красным.

Она присела и подняла локти над головой в качестве жалкой защиты.

И тут перед ней вспыхнула пелена огня. Жар ударил в лицо. Генерал отшатнулся.

— Нет… — Он открыл рот, не веря происходящему. И посмотрел на Рин, как будто она кто-то другой. — Только не ты…

Рин с трудом поднялась на ноги. Из нее по-прежнему изливалось пламя, которое она не контролировала.

— Ты же мертва! — выкрикнул генерал. — Я тебя убил!

Она медленно встала. С ее пальцев текло пламя, поглощая их. Генерал взревел от боли, когда пламя лизнуло его открытые раны, зияющие в лице дыры, все тело.

— Ты горишь! Ты горишь! — заревел он.

— Не я, — прошептала она и протянула к нему ладони.

Пламя мстительно рванулось вперед. Рин показалось, будто что-то вырвалось прямо у нее изнутри. Это зарождалось в ней, не причиняя вреда, но мешало двигаться. Огонь использовал ее в качестве проводника. Рин контролировала пламя не больше, чем свеча, огонь бушевал в ней и поглощал ее.

Она представила Феникса, извивающегося на постаменте Пантеона. Он наблюдал и смеялся.

Рин не видела генерала сквозь пламя, лишь его силуэт, контур доспехов, рухнувших и сложившихся пополам, грудой обугленной плоти и металла.

— Хватит, — прошептала она. — Молю, прекрати это.

Но пламя по-прежнему бушевало. Бесформенная масса, когда-то бывшая генералом, покачнулась и рухнула, превратившись в огненный шар, он становился все меньше и меньше и, наконец, исчез.

Ее губы высохли и потрескались, и, когда она шевелила ими, кровоточили.

— Пожалуйста, прекрати.

Пламя гудело все громче и громче. Рин ничего больше не слышала, из-за жары она не могла дышать. Она упала на колени, зажмурилась и закрыла лицо руками.

Умоляю…

Мысленным взором она увидела, как Феникс раздраженно отпрянул. Он раскинул огромные огненные крылья, а потом сложил их.

Проход в Пантеон закрылся.

Рин покачнулась и упала.

Время больше ничего не значило. Только что вокруг бушевало сражение, и вот оно уже закончилось. Рин оказалась в пустоте, отдельно от всего, что происходит вокруг. Больше ничего не существовало.

— Она говорит, — услышала Рин слова Нян. — У нее жар… Я проверила, не отравлены ли раны, но ничего не обнаружила.

Это не жар, хотелось сказать Рин, это бог. Вода, которой Нян брызгала ей на лоб, не могла затушить полыхающее внутри пламя.

Рин попыталась позвать Цзяна, но губы не слушались. Она не могла говорить. Не могла пошевелиться.