Оплаченные долги (Капризная, упрямая)

– Примерно в это же время я начала созревать как девушка. Мне хотелось поговорить об этом с какой-нибудь женщиной, но я боялась того, что могут сказать мать и сестры и что заставят меня делать. Поэтому я пыталась скрыть то, что происходило. – Она уткнулась лицом в его грудь, сама не замечая того, что пытается глубже зарыться в его сильное тело. – Но такое не спрячешь. И моя мать все поняла. Ее терзали собственные демоны и страхи: привычка к наркотикам оказалась слишком сильной. Она была больна, наверное, умирала. А мои сестры уже настолько втянулись сами, что им было не до нее. Денег не было – по крайней мере, таких денег, какие были нужны матери. – Руки Силк сжались на плечах Киллиана так, что ногти вонзились ему в кожу. – Как-то ночью все затихло. Это показалось мне еще страшнее, чем те звуки. Я подкралась к двери, открыла замок и на цыпочках вышла в крошечный коридор. Комната матери была ближе всех к моей. Я приложила ухо к ее двери. У меня появилась сумасшедшая мысль: она умерла, а мне никто не сказал. Но она не умерла. Она разговаривала. С мужчиной. Он предлагал ей деньги. Сначала она не захотела их брать. Это меня удивило. Но он не отступался, все говорил ей, как много может сделать для нее и для меня.

Силк подняла голову, даже не замечая, что слезы потоком бегут по ее лицу.

– Он собирался стать моим сутенером, – резко сказала она.

Киллиан выругался – грубо и по делу. Притянув к себе ее голову, он губами остановил горькие слова, на несколько коротких мгновений стерев своей лаской ее боль. Принимая его утешение, Силк свернулась рядом с ним, как тот бесприютный ребенок, каким она когда-то была. Когда он поднял голову, то ласково пригладил ее волосы.

– Тебе нечего стыдиться, малышка. Ты была ребенком – у тебя не было иного способа выжить.

Силк покачала головой, внезапно осознав, что за человек Киллиан. Он не осуждал, не презирал, не ненавидел ее тайну. Он принимал все таким, каким оно было. Прошлое являлось ее самым большим страхом, более глубоким и сильным, чем даже ее воспоминания. Он показал ей, что ему совершенно не важно то, чем она могла бы быть. На секунду она позволила себе отдаться эмоциям, насладиться теплом, которое могло разогнать ледяной холод прошлого. А потом, наученная долгим опытом, спрятала свое новое сокровище в самую глубину души, туда, где его не сможет найти никто, кроме нее самой.

– Я не пошла с ним. Я убежала. Он меня не получил. И никто не получил. Я спала на улицах. Я врала, чтобы выжить. Я воровала, чтобы не голодать. Но своим телом не торговала. Никогда.

9

Киллиан смотрел на Силк и видел, что в ее глазах светится правда. Внезапно все, что он о ней знал, еще раз выстроилось по-иному.

– Ты же была ребенком! – сказал он – не недоверчиво, а потрясение.

– Я никогда не была ребенком, – ответила она так просто, так буднично, что он похолодел. – В такой обстановке никто не смог бы остаться ребенком. Я узнала о мужчинах, женщинах и о том, как они пользуются друг другом, такие вещи, что, даже став взрослой, я не могла жить с этим. Существуют разные формы невинности. У меня ее практически не осталось. Лгать, чтобы есть, чтобы найти убежище, красть, чтобы прожить еще один день… Это мало чем отличалось от тех ночей, когда я не спала, чтобы иметь возможность защититься от мужчин, которых моя мать и сестры приводили в наш дом. По правде говоря, в некоторых отношениях это было даже легче. По крайней мере, на улицах я всегда могла позаботиться о том, чтобы заметить приближение врага и спастись бегством.

– А как ты оказалась у Сент-Джеймсов?

– От отчаяния. – Силк на мгновение посмотрела в пространство, вспоминая о тех последних днях, которые провела на улице. – Тот мужчина поручил своим людям разыскать меня. Почти год мне удавалось скрываться: я была хитрее и быстрее, чем они. Но это не могло длиться долго. Вокруг было слишком много свидетелей, и с каждым месяцем он все сильнее злился из-за того, что мне удается от него сбегать. Прежде это никому не удавалось. У меня был друг – женщина, намного старше меня, уже около пятнадцати лет жившая на улице. Она знала все и обо всем: где лучше прятаться, где выгоднее попрошайничать… Она учила меня, делилась всем, что знала, а когда я стала достаточно ловкой и быстрой, чтобы добывать больше, чем она, я смогла с ней расплатиться. Но я совершила ошибку. Я забыла, что для выживания надо не думать о таких вещах, как честность и доверие. Она продала меня тому мужчине.

– Будь она проклята.

Силк посмотрела ему в лицо, в глаза, где пылал гнев за нее.

– Нет. Она была больна и очень страдала. У того мужчины были наркотики, которые могли прогнать боль, дать ей покой в мире, где покоя не было, как нет освобождения от адских мук, пока не научишься сдерживать вопли страдания.

– Ты могла бы ее простить? – спросил он, понимая, что для преступления, которое совершила та женщина, прощения быть не может.

– На ее месте я, возможно, сделала бы то же самое.