Опочтарение

Для чего бы раньше ни предназначалась эта комната, теперь это было просто место, в котором живут два человека; два человека, которые живут вместе, но явно сохранили отчетливое чувство "твоего" и "моего". Все помещение было поделено на две половины, на каждой из которых у стены стояла узкая кровать. Разделительная линия была нарисована на полу, на стенах и даже на потолке. Моя половина, твоя половина. Эта линия как бы говорила: до тех пор, пока мы не забываем, где чье пространство, больше не будет… проблем.

На середине комнаты стоял стол и разделительная линия проходила прямо по нему. Две кружки и пара оловянных тарелок были аккуратно расставлены на каждой половине. В середине стола помещалась солонка. Разделительная линия огибала ее, кружком обозначив демилитаризованную зону.

На одной из половин узкой комнаты стоял большой неприбранный стол, заваленный баночками, бутылочками и старой бумагой; он выглядел как рабочее место химика, который импровизировал на ходу, или пока что-нибудь не взрывалось. На другой половине стоял карточный столик, его поверхность покрывали небольшие коробочки и рулончики черного фетра, расположенные с внушающей некоторое беспокойство супер-аккуратностью. Тут же стояло на подставке самое большое увеличительное стекло из тех что Мокристу доводилось когда-либо видеть.

Эта половина комнаты была чисто подметена. На другой царил кавардак, угрожавший переползти через Линию. Одно из двух: или некоторые бумажки на неаккуратной половине были странной формы, или же кто-то аккуратно и точно, предположительно с помощью бритвы, обрезал слишком много себе позволившие уголки.

В середине чистой половины стоял молодой человек. Совершенно очевидно, что он, как и Грош, ждал Мокриста, но у него плохо получалось стоять по стойке смирно, или, точнее, он только частично усвоил эту концепцию. Правая половина его тела явно стояла более смирно, чем левая, и в результате он согнулся, как банан. Со своей широкой нервной улыбкой и большими сверкающими глазами он просто излучал энтузиазм, несколько даже выходящий за пределы здравого рассудка. Определенно чувствовалось, что он может начать кусаться. На нем была синяя хлопковая футболка с надписью: "Спроси Меня О Булавках!"

- Э… - сказал Мокрист.

- Ученик Почтальона Стэнли – пробормотал Грош – Сирота, сэр. Очень печальная история. Попал к нам из Дома Призрения Братьев Оффлера[22] Жил на отдаленной ферме в диких местах, сэр, родители умерли от Мошкробов, был воспитан горохом.

- Вы имеете в виду, на горохе, мистер Грош?

- Нет, горохом, сэр. Очень необычный случай. Хороший мальчик, если его не злить, но имеет тенденцию поворачиваться вслед за солнцем, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Э… возможно. – сказал Мокрист и поспешно повернулся к Стэнли – Итак, знаешь кое-что о булавках, э?

Он надеялся, что его голос звучит любезно.

- Нетсэр! – ответил Стэнли.

Казалось, все его тело отдает честь.

- Но у тебя на футболке написано…

- Я знаю все о булавках, сэр – сказал Стэнли – Все, что можно знать!

- Э, ну, это… начал Мокрист.

- Все факты о булавках, сэр – продолжил Стэнли – Нет ничего, что я не знал бы о булавках. Спросите меня о булавках, сэр. Все что угодно. Давайте же, сэр!

- Ну… - Мокрист замялся, но годы практики пришли на помощь – Скажи мне, сколько булавок было сделано в городе за прошлый го…

- В прошлом году мастерские Анк-Морпорка (или "булавочные", как их называют) произвели двадцать семь миллионов восемьсот восемьдесят тысяч девятьсот семьдесят восемь булавок – отчеканил Стэнли, глядя куда-то в собственную заполненную булавками вселенную – включая стальные, бронзовые, с восковой головкой, с серебряной головкой (и целиком серебряные), большие, машинного и ручного изготовления, новые модели и копии, но не включая булавки для лацканов пиджака, которые вообще не должны считаться настоящими булавками с тех пор как их стали классифицировать в качестве "спортивных" или "гербовых", сэр…

- А… ага, кажется, я как-то видел журнал даже специальный – в отчаянии сказал Мокрист – Он назывался… э… "Булавочный ежемесячник"?

- О, боже – раздался позади Мокриста выдох Гроша.

Лицо Стэнли сморщилось в гримасу, больше похожую на кошачий зад с носом.

- Это для любителей – прошипел он – Они не настоящие "булавочноголовые"[23]! Их не волнуют булавки! О, они-то, конечно, утверждают обратное, но в последних номерах они каждый месяц целую полосу отводят иголкам! Иголки? Кто угодно может собирать иголки! Это же просто булавки с дыркой! Да и вообще, есть же "Популярные Иголки". Но их это не беспокоит!

- Стэнли у нас редактор журнала "Абсолютные булавки" – прошептал за спиной Мокриста Грош.

- Этот журнал я кажется не видел… - начал Мокрист.

- Стэнли, пойди помоги ассистенту мистера Губвига найти лопату! – громким голосом скомандовал Грош. – А потом снова займись сортировкой своих булавок, пока не почувствуешь себя лучше. Мистер Губвиг не желает видеть один из твоих Маленьких Моментов.

Он бросил на Мокриста непроницаемый взгляд.