Ополченец (СИ)

Верхняя половина крысы упала на пол, нижнюю отшвырнул Егор, поднимаясь. Я бросил ему меч и стиснул зубы, готовясь.

Из останков крысы в меня ударила молния. Больно, конечно, да только с волкодлаком не сравнить. Вот она, разница между одной и тремя костями. Так, будто двести двадцать тряхнуло разок и отпустило. Жить можно.

Я встал, ощущая себя ещё сильнее и энергичнее, чем прежде.

Егор, сжимая меч и присогнув колени, озирался в поисках второго противника. Я отступил к выходу и, подняв руку, изобразил в воздухе знак — один из тех, что запомнил из книжки. Теперь у меня хватало на это силы.

Ощущение было необычным — как будто внутри меня что-то из одного сосуда перелилось в другой. Но больше ничего не произошло. Пока.

Крыса появилась. Точнее, две. Первая — та, что подсекла Егора — попыталась провернуть тот же финт ушами, но Егор уже был настороже. Развернувшись, он рассёк твари хребет. Сдохла она, не успев даже пискнуть. А вторая, с верхнего стеллажа, тем временем кинулась Егору на спину.

Главное удобство Знаков — в том, что их не нужно каждый раз чертить рукой. В реальном бою это долго и нерационально. А сейчас происходил именно реальный бой, пусть и с низкоуровневыми тварями. Поэтому справочник рекомендовал охотникам учиться использовать Знаки при помощи воображения. Дело это, если верить справочнику, не простое, тренироваться нужно долго.

Ну, не знаю. Если с первого раза — это «долго», то «быстро» — вообще, как? Короче, у меня с воображением всё было в полном порядке. Никаких проблем при сотворении Знака не возникло.

Мысленно повторив только что открытый знак, я сосредоточил внимание на летящей со стеллажа крысе. И почувствовал, как из меня исходит сила.

Впечатление было такое, будто крысу ударили бейсбольной битой. Взвизгнув, она отлетела к противоположной от входа стене, врезалась в неё и шлёпнулась на пол. Вскочила тут же, но была совершенно обалдевшей. Тряся башкой, сделала несколько неуверенных шагов.

И тогда Егор сотворил свой Удар, который был явно прокачан сильнее, чем у меня.

— Фу, блин! — Я отвернулся.

Крысу размазало в некрасивую лужу. Вместо крови в ней оказалась мерзкая зелёная жижа. Которая ещё и воняла.

Егор огляделся. Больше на него никто нападать не спешил.

— В конце всегда надо удостовериться, — тихо сказал он мне.

И кончиком меча набросал на полу знак Манок. Вспыхнул зелёный огонь.

Выждав секунд десять, Егор кивнул. Взмахнув мечом, потушил Знак. Объявил:

— Чисто.

Взял немного прошлогоднего сена, вытер лезвие меча, убрал его в ножны. Потом схватил половины разрубленной крысы и пошёл к выходу.

— А остальных чего не забираешь? — спросил я. — И почему они тебя не напитали родиями?

— Не в каждой крысе кость содержится, — с сожалением сказал Егор. — Тебе повезло. Новичкам всегда везёт… Пошли, добудем, что есть.

Ну что сказать — не врал справочник. Действительно — «одна или же нуль». «Дают осечку, примерно пятьдесят на пятьдесят», блин.

На улице нас встретили радостными криками.

— Чист сарай, — отчитался Егор, бросив на землю останки крысы. — Укажите, где в лесу тварей видели, пойдём гнездо зачищать.

Нам указали пальцем направление. Кивнув, Егор перевёл взгляд на дохлятину и — мысленно, как я, — сотворил Знак, который в книжке назывался довольно озорным образом: Красный Петух.

Крыса вспыхнула. За пару секунд прогорела полностью — под восхищённые ахи и охи крестьян.

Осталась одна закопчённая кость. Егор поднял её, подумал и перебросил мне.

— Твой трофей, по праву. Спасибо, что прикрыл.

* * *

Тропинка, на которую нам указали, вела через поле к лесу.

— Держись позади меня, — сказал Егор, когда мы углубились в лес. — И с тропинки сойти не вздумай. — С собой он тащил, помимо меча, две длинные жерди.

— Почему?

— Потому что тут болота кругом. Местные говорят — мхи. Издали кажется, травка как травка. А ежели шагнёшь…

Егор наклонился в сторону. И воткнул одну из жердей в траву между двумя ближайшими кочками.

Жердь ушла под землю почти полностью. В том месте, где Егор проткнул ею «траву», образовалась тёмная лужица.

— Видал?

— Угу.

Я вспомнил, как шёл через лес в усадьбу Давыдова. И по обеим сторонам тропинки наблюдал такие же кочки и такую же «траву». Моё счастье, что без привалов шёл…

— Это ещё что. Видишь, вон там? — Егор выдернул жердь из болота. Указал вперёд.

Приглядевшись, я понял, что трава в том месте, куда он показывает, выглядит не так, как остальные «мхи». Она более яркая и сочная.

— Вижу. И что это?

— Вирея. — Егор даже голос понизил. — Бездна без пропасти. Из простого болота еще можно выбраться — ежели неглубоко провалился и знаешь, как выбираться. А если не один, то вовсе ерунда, товарищи тебя вытащат. А из виреи не выбраться. Угодил туда — считай, пропал. Сгинешь в единый миг, на дно утянет. А сколько до того дна — одному богу ведомо. Был у нас один, пытался верёвкой с грузилом мерить.

— И как?

— Ничего не вышло. Не достал до дна.

— Это хорошо. А то ещё постучались бы, со дна-то. Во бы мужик офигел.

— Чего говоришь? — удивился Егор.

— Шучу… Слушай. А крысиное гнездо — на что вообще похоже? В справочнике рисунка не было.