Оползень

— Фэамайл, — ответил он. — Я, конечно, поставил новый мотор.

Я слышал об этих судах, но никогда не видел. Во время войны их строили сотнями для береговой охраны. Ходил даже анекдот, что их готовят, как сосиски, милями, и отрезают по мере надобности. Длиной в сто двенадцать футов, с мощными двигателями, они свободно развивали скорость до двадцати узлов в час, но, как говорили, они плохо выдерживают штормовую качку. Брони или другой защиты на них не было, строились они из дерева, и когда несколько таких судов вошли в Сен-Назер вместе с «Кэмпбелтауном», их здорово потрепали.

После войны можно было купить списанный фэамайл тысяч за пять, и они пользовались большим успехом у контрабандистов Танжера. Если Меткаф сменил двигатель на своем судне, значит, он увеличил мощность для того, чтобы отрываться от сборщиков пошлины, развивая в случае необходимости скорость до двадцати шести узлов. У «Санфорд» не было никаких шансов уйти от такого преследователя, если бы дело дошло до стычки.

— Я хотел бы его посмотреть, — сказал я, подумав, что не мешает составить представление о потенциальном противнике.

— Конечно, — с воодушевлением сказал Меткаф. — Только не сейчас. Я ухожу завтра ночью.

Новость мне понравилась — за время отсутствия Меткафа мы могли спокойно заняться своими делами.

— А когда возвращаешься? — спросил я.

— Где-нибудь на следующей неделе, — ответил он. — Все зависит от ветра, дождя и тому подобного.

— Подобного тем сукиным детям из службы безопасности?

— Вот именно, — небрежно бросил он. — Давайте поедим.

2

Меткаф предоставил нам свою квартиру, сказав, что мы можем жить там в его отсутствие — слуги будут тоже в нашем распоряжении. В тот вечер он проехал со мной по городу и кое с кем познакомил. Многие из этих знакомств были явно полезными, например, поставщик провианта и судостроитель. Для чего нам нужны были другие: злодейского вида хозяин кафе, грек без определенных занятий и венгр, который долго объяснял, что он борец за свободу, бежавший из родной страны после неудавшейся революции тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, я так и не понял. Но венгр мне особенно не понравился.

Думаю, Меткаф таким образом давал понять, что мы его друзья, и тем самым избавлял от фокусов, которые обычно разыгрывают над приходящими сюда яхтсменами. С Меткафом неплохо иметь дело, если он твой друг, а ты яхтсмен. Но ведь я не обычный яхтсмен, для меня Меткаф мог стать опасным.

Перед уходом мне удалось поговорить с Курце и Уокером без свидетелей.

— Здесь надо держать язык за зубами и строго придерживаться легенды. Ничего не будем предпринимать, пока Меткаф не отвалит, и попытаемся закончить все приготовления до его возвращения.

Уокер спросил:

— Разве он опасен?

— Вы что, не слыхали о Меткафе?!

Я растолковал, чем он занимается. Конечно, оба слышали это имя; вокруг Меткафа было много шума — журналисты прямо обожают писать о таких колоритных фигурах.

— Так это тот Меткаф! — воскликнул потрясенный Уокер.

Курце сказал:

— Не вижу в нем ничего особенного. Вряд ли он будет нам опасен.

— Дело не в одном Меткафе. Конечно, он хозяин на своей территории. Но самое главное: он профессионал, а мы любители, так что держитесь подальше от него.

Я хотел еще добавить: и можете рассматривать мои слова как приказ, но передумал. Иначе Курце привязался бы ко мне, а я не хотел пока идти на конфликт. Правда, все равно это случится, рано или поздно.

Дня полтора мы вели себя как примерные туристы, бродили по Танжеру, вертя головами и глазея на город. Если бы мысли наши не были так заняты делами, прогулка могла быть даже интересной, а так — пустая трата времени.

По счастью, Меткаф полностью был занят собственными таинственными делами. И мы его мало видели. Однако я поручил Уокеру выяснить у Меткафа одну важную вещь до его отъезда.

За завтраком Уокер приступил к выполнению моего задания.

— Мне нравится Танжер. Было бы неплохо пожить тут пару месяцев. Погода здесь всегда такая?

— Почти всегда, — отвечал Меткаф. — Многие, уйдя от дел, переселяются в эти места.

Уокер улыбнулся:

— У меня нет никакого дела, от которого я мог бы уйти.

Он оказался лучшим актером, чем я ожидал. Последний штрих был просто восхитителен. Уокер продолжал:

— Если бы я купил дом, можно было бы тогда пожить здесь подольше.

— Пожалуй, Средиземноморье самое подходящее для вас место. Здесь много курортов: Ривьера и другие.

— Не думаю, — сказал Уокер. — В Танжере не хуже, чем в других местах. А на Ривьере стало так многолюдно. — Он внезапно умолк, как будто ему в голову пришла неожиданная мысль, затем воскликнул, обращаясь ко мне: — Но ведь мне понадобится яхта! Вы не могли бы спроектировать для меня яхту? Я закажу ее в Англии.

— Конечно, мог бы. Только она вам недешево обойдется, — ответил я.

— Вот и отлично, — сказал Уокер. — В конце концов, нельзя же здесь жить и не иметь верной подруги — яхты.

Тут он явно начал переигрывать, Я заметил, что Меткаф поглядывает на него с насмешливым презрением, и поспешил вмешаться:

— Он великолепный моряк. В прошлом году чуть не выиграл чемпионат Мыса по парусному спорту.