Опоссум Шрёдингера. Смерть в мире животных

Значительную часть книги занимает понятийный анализ. Однако это не просто попытка уточнения формулировок: с помощью такого анализа можно узнать кое-что новое и об окружающем мире. Например, чтобы определить, доказывают ли эксперименты, в которых животные ведут себя альтруистично, что у этих животных есть мораль, нужно начать с четкого определения того, что значит обладать моралью. То же справедливо и в нашем случае. Если мы проанализируем, что значит иметь понятие смерти, то сможем взглянуть на имеющиеся у нас свидетельства по-новому. Более того, такой анализ позволит нам очень четко очертить когнитивные требования, необходимые для понимания смерти; а также психологическую архитектуру, которой необходимо обладать животному, чтобы оно могло понимать, что такое смерть. Зная все это, можно выйти за пределы сравнительной танатологии и рассмотреть, чтo нам могут рассказать другие области знания – например эволюционная биология – о том, насколько широко распространена в природе способность размышлять о смерти.

Понимают ли животные, что такое смерть? В книге я использовала понятийные и аргументационные инструменты, которые предлагает философия, чтобы проанализировать эмпирические свидетельства, собранные сравнительной танатологией за последнее десятилетие, и таким образом дать ответ на этот вопрос. Как мы убедимся, с самого своего появления сравнительная танатология страдает определенными антропоцентрическими искажениями; из-за этого танатологи чрезмерно интеллектуализируют понятие смерти и слишком сильно фиксируются на горе как эмоциональной реакции на утрату. Выявление и устранение этих искажений позволяет прийти к выводу, что понятие смерти не требует развитых когнитивных способностей и что животные могут эмоционально реагировать на смерть и познавать ее множеством способов. Если мои аргументы верны, понятие смерти выработать гораздо проще, чем принято считать, и оно, вероятно, очень широко распространено в царстве животных.

Возможно, все, что вы сейчас прочитали, кажется вам странным, если вы не привыкли рассуждать о понятиях или эмоциях у животных. Если это ваш случай, то прошу вас довериться мне, поскольку книга рассчитана на неспециалистов и не требует от читателя специальных познаний в психологии животных. С другой стороны, возможно, вы относитесь к людям, которые сомневаются, что животные обладают сознанием. В таком случае вам повезло! Я не только буду рассуждать о том, как животные относятся к смерти, но и рассмотрю философские аргументы и множество эмпирических свидетельств, которые подтверждают, что человек – далеко не единственное существо, обладающее ментальной жизнью. Поэтому, если вы настроены скептически, в этой книге вы наверняка как минимум найдете пищу для размышлений.

На страницах этой книги мы будем порой будем отвлекаться от философии и углубляться в сравнительную танатологию и другие смежные эмпирические науки. Я задумывала книгу для широкой аудитории и поэтому стремилась свести технические подробности к минимуму, а там, где без них никак не обойтись, постаралась тщательно и доступно все объяснить. А еще, чтобы читатель не заскучал, я везде, где могла, вставила шутки (порой, возможно, не самые удачные). Библиографические ссылки вынесены в конец книги, чтобы не мешать чтению. Читателей, которые с трудом воспринимают философию, я прошу набраться терпения. Тем, кому хочется рассказов о животных, обещаю: они обязательно будут. Итак, дорогой читатель, без дальнейших рассуждений благодарю вас за то, что вы выбрали эту книгу. Искренне надеюсь, что она вам понравится.

Глава 1 Муравей, который наблюдал собственное погребение

Когда мне было восемь лет, Санта-Клаус подарил мне микроскоп. Я мечтала о нем с тех пор, как увидела по телевизору рекламу, в которой дети в очках и белых халатах рассматривали в этот прибор всевозможные обычные предметы: под увеличением они становились гораздо интереснее. От такого подарка я должна была прийти в восторг; по крайней мере так предполагалось.

Начав играть с подарком, я скоро поняла, что он куда скучнее, чем в рекламе. К микроскопу прилагались образцы для изучения, но их было слишком мало, и они были далеко не такими интересными, как мне обещали. А те предметы, которые можно было найти дома, не годились для рассматривания под микроскопом: они были слишком темными, или слишком большими, или бесцветными. Нет, мне нужно было что-то более занимательное.

Тогда-то мне и пришла в голову гениальная идея – увеличить муравья. Кого не изумлял инопланетный облик этих насекомых – эти их огромные глаза, свирепые челюсти, шевелящиеся антенны? Казалось, что здесь-то меня и ждет увлекательное приключение, которого я так ждала.