Опоздавшие на поезд в Антарктиду

Лесник и в самом деле обрадовался находке. Ему уже неинтересно было, что там копано было на полянке под соснами. И он бы уже ушел куда подальше, пока хозяин инструмента не объявился и не навешал за эту лопату. Но тут Лайма опять подала голос – взвыла и стала копать лапами свежий песок. И у лесника в голове мелькнула совершенно шальная мысль.

– А ну как кто тут клад зарыл? – спросил он у собаки, которая уже выкопала яму и наполовину влезла в нее. – Ну-ка, брысь, прохиндейка. Дай-ка лопаточку опробуем.

Собака отскочила в сторону, испугавшись окрика хозяина, и с любопытством смотрела, как он, поплевав на ладони, взялся яростно махать лопатой. Не прошло и десяти минут, как она воткнулась во что-то мягкое и дальше не пошла.

– Смотри-ка, Лайма, схоронка какая-то! Щаз мы ее, чтоб не порушить, вручную добудем.

Лесник откинул в сторону титановый инструмент, встал на колени и начал аккуратно разгребать песок, откидывая его в сторону, а потом в яму, которую вырыла Лайма, запустил руку, и она провалилась куда-то в пустоту. Лесник еще больше закопался в песок, не хуже своей собаки, и, наконец, ухватился за что-то мягкое. Он тянул это мягкое на себя, а оно не двигалось, и лесник, яростно ругаясь матом, тянул еще сильнее. И вдруг внутри что-то сдвинулось, и лесник почувствовал, что тянуть стало легче.

– Лайма, а ведь пошло! Етить его, пошло ведь! Крюк, что ли, какой-то?! В тряпке, Лайма, в тряпке!

Он еще больше уперся, сильнее дернул и достал.

Крюк в тряпке.

Это была рука, человеческая, с хорошо отполированными ногтями, в белом в тонкую голубую полоску рукаве рубашки.

Лесник не понял и продолжал тянуть, и рука вылезала все больше и больше, до плеча, потом показались острые уголки воротника и смуглая шея. И тут до лесника дошло. Он отцепился от руки, а она не упала вопреки его ожиданиям, а лишь наклонилась и страшно торчала из песка. Даже ежу было понятно, что принадлежит эта рука мертвяку, которых лесник боялся больше своей жены Лариски.

Он летел прочь от страшного места, и его тощая рыжая Лайма летела за ним. У собак такой закон: если хозяин бежит за тобой – убегай, а если убегает – догоняй его.

Лесник выскочил на дорогу и принялся голосовать, но желающих остановиться не было. Да кто бы остановился, видя мужика с безумными глазами, вокруг которого прыгала собака, стараясь достать его длинным розовым языком прямо в нос?

Лесник устал и сел на дорогу, и тут же возле него остановилась первая попавшаяся легковушка.

– Отец, приключилось чего? – прокричал ему из открытого окна мужик-водитель.

– Приключилось, – устало ответил лесник. – Ты сейчас будешь проезжать мимо поселка, километра четыре отсюда, по правую сторону, у магазина будет милицейский участок…

– Ну, – нетерпеливо поторопил мужик.

– Погоди! Нукать-то взялся мастер, – оборвал водилу лесник, «окая» по-местному. – В милицию зайди, сообщи, что тута, на двадцать седьмом километре, покойник свежий, зарыт в лесу. Скажи, лесник Николаич на обочине дороги сидит, ждет. Понял?

– Ну! – снова подал голос водила. – Слышь, а покойник-то кто? Ну, мужик или баба?

– Мужик, думаю. Не рассматривал.

– А, эта… Умер, что ли? – допрашивал любопытный мужик.

– Да, етить! Откуда я знаю-то?! – в сердцах отрубил лесник. – Я едва живой! Едва сам там не помер! Скажи, что зарыт покойник-то. Заедешь?

– Ну…

– Ой, етить! Что ты все «ну» да «ну»?! Езжай уж скорее, а то я сам Богу душу отдам!

Мужик, удивленно мотая головой из стороны в сторону, озираясь по сторонам, будто увидеть хотел, где это покойник-то зарытый, наконец, поехал, а лесник перешел на противоположную сторону дороги и сел на бревно.

Ждать ему пришлось долго, потому что милицейский «козлик» с утра загнулся – что-то там с коробкой передач у него приключилось, и автослесарь местный за бутылку водки взялся ее разобрать. Поэтому безлошадный участковый отправился на двадцать седьмой километр пешком и вообще не спешил, так как с утра устал – три раза сходил к супругам Смирновым – известным дебоширам, которые напились и гоняли друг друга по огороду: он – с топором, она – со сковородой.

– Вас не дождаться! – проворчал лесник, увидев милиционера. – Короче, я вон в лесочке – прямо по тропе идешь и упрешься – нашел мертвяка. Это десять минут спокойным шагом. Все, служивый, я пост сдал, пошел домой!

– Куда домой? – тормознул его милиционер. – Ты теперь свидетель! Домой он собрался. Давай показывай дорогу!

– Ну, товарищ милиционер, – заныл лесник, понимая, что от миссии провожатого ему не отмотаться.

Осмотрев место происшествия, участковый сделал вывод: тут самим нечего дергаться, надо вызывать из области наряд.

– Ты вот что, – распорядился он, – ты тут сиди, а я в отделение – звонить.

– Какое «тут»?! Ты с ума-то не сошел ли? Я что, подряжался его охранять?! Н-е-е-е-е-е-т! Не подряжался! Не убежит он, пусть лежит, а я домой.

– А я вот сейчас наручниками прикую тебя к сосне, и стоять тебе не очень удобно будет! – жестко сказал участковый. – Ты кем работаешь?

– Да лесником! «Кем-кем»! Я и говорю, с чего я его охранять должон?! Он же не лес!

Но милиционер, казалось, не слышал его: