Опознавательный знак

Но отец не прогнал. Когда ребята подошли, Саналиев послал их в землянку за столом.

Мальчики быстро принесли стол, три стула. Когда все это установили, площадка стала отдаленно походить на клубный зал в Коркино, где Сергей не раз бывал на собраниях и пионерских слетах.

За стол сели начальник Гидростроя Саид Умаров, Джура Саналиев и председатель постройкома Нуралиев.

Собрание началось.

С коротким докладом выступил отец Рустема Джура Саналиев. Он сказал, что для успешной работы на стройке необходимо наладить социалистическое соревнование. Он сообщил, что строители Кара-Кумского канала в Туркмении прислали коллективу Гидростроя вызов. Строители четырехсоткилометрового канала в туркменских песках заявляли, что завершат план работ на год раньше срока.

— Надо и нам, — сказал Саналиев, — подумать о своих социалистических обязательствах. Мне кажется, что при дружной, организованной работе наш коллектив тоже сумеет досрочно выполнить задания плана.

Джура Саналиев сказал об огромном значении Гидростроя для подъема сельского хозяйства юга Казахской республики и закончил доклад призывом к всемерному ускорению работ в котловане и на прокладке трассы канала. Когда Саналиев сел, встал председатель постройкома Нуралиев.

— Кто будет говорить? — спросил он.

Тотчас поднялось несколько рук.

— Слово имеет товарищ Медведкин.

К столу неторопливо вышел немолодой полный мужчина с седой головой и покатыми плечами. Глухим, словно простуженным, голосом он сказал:

— Соревнование — великое дело. Я давно задумывался: почему наша партийная организация, наш профсоюз не организуют соревнования? Ну, они, наконец, раскачались. Очень хорошо!

Константин Ильич Медведкин глухо кашлянул и продолжал свою речь. Он сказал, что вызов туркменских строителей надо принять, и предложил взять обязательство — закончить работы на Гидрострое на полгода раньше намеченного срока.

Медведкину аплодировали.

Слово взял Алексей Васильевич Казанцев. Он начал свою речь с вопроса:

— Почему у нас на стройке не налажен обмен опытом? Почему успехи лучших экскаваторщиков не становятся достоянием каждого экипажа?

Он сказал, что его глубоко интересуют методы работы Корнея Рябинина, выработка которого всегда выше, чем у других.

Собрание решило принять вызов строителей Кара-Кумского канала. Экскаваторщики обязались завершить годовую программу к пятому декабря — Дню Конституции.

Расходились с собрания уже в сумерки.

Корней Рябинин, попыхивая папиросой, не спеша шагал по засохшей траве. Его окликнули. Рябинин оглянулся. К нему шел Медведкин.

— Здравствуйте. Простите, не знаю вашего имени-отчества. — Работаем в одном забое, а словно чужие, — извиняющимся тоном сказал Константин Ильич Медведкин. — Вот я, например, наслышан о ваших успехах, а как вы их достигаете — не ведаю. Очень хотел бы послушать вас, а еще лучше — побывать на вашей машине. Я на экскаваторе всего второй год.

— Что же, я с удовольствием, — дружески улыбнулся собеседнику Рябинин, освещая лицо вспышкой папиросы. — Вы в понедельник в какую смену работаете? Во вторую?

— Так точно, с четырех.

— А я с утра. Вот и заходите утречком на экскаватор. Договорились?

— Непременно буду, непременно! — и Медведкин крепко пожал руку Рябинина.

Модель «КР-1»

— Ну, как в тоннеле? Понравилось?

Этим вопросом встретил Сергея и Рустема Корней Рябинин. Приятели удивленно переглянулись.

— А вы откуда знаете, что мы там побывали? — спросил Рустем.

— Видел, когда вы оттуда выходили.

— А вы тоже были в тоннеле? — спросил Сергей.

— Нет. У меня пропуска нет. А хотелось бы побывать. Но я надеюсь, вы расскажете, что там видели?

— О, конечно! — с жаром воскликнул Рустем.

— Вот и хорошо. Приходите сегодня под вечерок в мою палатку. Вы мне о тоннеле расскажете, а я вам свою игрушку покажу — модель. Идет?

Ребята согласно кивнули головами.

Летний день долог. Еще было совсем светло, когда Сергей и Рустем, отужинав, направились в тот конец городка, где жил экскаваторщик Рябинин.

— Можно? — громко спросил Рустем, останавливаясь перед входом в палатку.

— Да-да, проходите смелее!

В палатке за маленьким столом сидел Рябинин. Больше никого не было. Ребята увидели четыре аккуратно заправленных койки, стопку книг на столе, женский портрет, приколотый к брезенту палатки, и кромки чемоданов, задвинутых под кровати.

— Садитесь, гости мои дорогие. Кто из вас лучше рисует?

— Н-не знаю, — протянул Сережа, почему-то робея.

Он не понимал, к чему такой неожиданный вопрос.

— Хорошо. Рисовать будешь ты, — твердо проговорил Рябинин, пододвигая Сергею лист бумаги и карандаш.

— А что рисовать?

— Рассказывай и рисуй, рисуй и рассказывай. Давай.

От категорического тона ребятам стало не по себе. Они переглянулись в нерешительности.

— Ну-ну, не робейте! — подбодрил Рябинин. — Вот вы вошли. Что прежде увидели?

— Мы не вошли… Мы въехали, — застенчиво произнес Рустем.

— Хорошо. Въехали. Что дальше?

— А дальше…

И Сергей подробно рассказал обо всем, что увидели и узнали они с Рустемом в тоннеле.

Рябинину этого показалось мало. Он настойчиво предлагал рисовать. Рустем взял карандаш и нанес на бумагу схему работ в тоннеле.