Оппенгеймер. Альтернатива

– «Маринер IV» не выходил на орбиту, – сказал фон Браун. – Он только пощелкал фотоаппаратом, пролетая мимо. Тем не менее с точки зрения Земли он действительно прошел позади Марса, и непосредственно перед этим – и сразу после того, как он появился с другой стороны, – его радиосигнал в дециметровом диапазоне, излучаемый в сторону Земли на частоте две тысячи триста мегагерц, прошел через марсианскую атмосферу. На борту не проводилось никакого конкретного эксперимента по покрытию планетой передатчика, но благодаря обнаруженным изменениям амплитуды и фазы можно сделать некоторые надежные выводы. В частности, мы смогли подтвердить, что марсианская атмосфера почти полностью состоит из углекислого газа. Это, конечно, говорит о том, что, несмотря на все наши надежды, полярные шапки не содержат сколько-нибудь заметного количества замороженной воды, которую можно было бы растопить для питья или орошения или преобразовать электролизом в водород и кислород для топлива, а представляют собой почти исключительно сухой лед.

– Который мог бы пригодиться для детского праздника или, скажем, чтобы разбить на куски золотую рыбку, – вставил Раби, – но во всех прочих отношениях он совершенно бесполезен.

– Да, – согласился фон Браун и кивнул. – И это покрытие передатчика планетой также позволило нам получить представление о плотности марсианской атмосферы. Она разреженная – даже менее плотная, чем мы думали. Где-то между четырьмя и шестью миллибарами. Давление земной атмосферы составляет примерно тысячу миллибар, причем первоначально один бар определялся как атмосферное давление Земли на уровне моря. Плотность атмосферы Красной планеты составляет примерно полпроцента от земной, и то немногое, что в ней есть, состоит из ядовитого CO₂.

Оппенгеймер почувствовал, что у него закружилась голова.

– Но это еще не все плохие новости, – продолжал фон Браун. – На борту «Маринера IV» имеется гелиевый магнитометр. Когда аппарат приближался к Марсу, мы ожидали, что он обнаружит магнитное поле планеты. И чем раньше, то есть чем дальше от Марса это случится, тем сильнее должно быть поле. Мы знали, что магнитное поле Марса должно быть слабее земного. Но, основываясь на массе планеты и скорости вращения, мы предположили, что оно составит примерно одну десятую от земного, и поэтому мы ожидали, что «Маринер» достигнет области встречи солнечного ветра с магнитным полем за много часов до того максимального приближения к планете. Нет, я не стану утверждать, будто мы ничего не обнаружили. В области наибольшего сближения прибор слегка икнул, и, возможно, причиной этому стал фронт магнитного поля. Если это так, что ж, значит, магнитный момент Марса составляет 0,03 процента от земного, а если это не так, то он еще меньше или, возможно, вообще не существует.

Оппи не глядя нащупал стул и рухнул на него без сил. При таком ничтожном магнитном поле на Марсе не могло быть ничего похожего на земные пояса Ван Аллена. Это явление делало понятной причину невероятной разреженности марсианской атмосферы, обнаруженной тем же «Маринером IV», – вездесущий солнечный ветер беспрепятственно уносил ее с собой. Но это означало также, что любая жизнь на поверхности, будь то хоть местный лишайник, хоть люди-беженцы, будет убита длиннопробежными альфа-частицами, постоянно извергающимися из Солнца. Поверхность Марса не просто стерильна; она непрерывно стерилизуется.

Оппенгеймер разглядывал по очереди всех присутствовавших. Фон Браун вскинул брови и поднял руки в комической пантомиме «не казните гонца за дурные вести». Раби с мрачным видом покусывал кончик ногтя большого пальца. Китти медленно качала головой из стороны в сторону.

– Что ж, – сказал Оппи, собравшись наконец с силами, чтобы заговорить, – это самый настоящий крах.

– Чушь это все, вот что я скажу. – Китти ткнула пальцем в карту Марса, которой пользовался Оппи. – Иисус Христос! Сколько лет этой штуке?

– Три года, – ответил Роберт.

– Три года назад на лучших картах все еще рисовали каналы! Тогда как в действительности…

– В действительности, – сказал Раби, – это мертвый мир. На Марсе возможно поселить лишь ничтожное количество людей, да и те будут вынуждены ютиться в герметичных убежищах.

– Или, может быть, под землей, – подхватила Китти, – чтобы укрыться от радиации. Дерьмо! То есть там не может быть ничего, кроме жалкой крошечной колонии, да и ту придется упрятать в катакомбы.

– И что же теперь? – спросил Оппи. Он чувствовал себя бесконечно усталым и таким же древним, как поверхность планеты на фотографиях.

Раби расхаживал по комнате:

– Ни один из спутников Юпитера не годится: излучение, которое он испускает, плюс его сильное магнитное поле, концентрирующее это излучение на орбитальных траекториях крупнейших спутников, делают их непригодными для жизни. А теперь обнаружилась практически противоположная проблема: у Марса слишком слабое магнитное поле, а это значит беспрепятственное облучение солнечной радиацией.

– И значит, туда тоже нет смысла соваться, – подытожила Китти.