Оппоненты Европы

Морзоне первым подошел к нему.

– Хочу вас заранее предупредить, что меня не нужно толкать, – язвительно улыбаясь, сказал журналист. – Я уже успел передать часть фотографий. Сейчас как раз передаю остальные. А за фотоаппарат моего коллеги вам придется заплатить.

– Разве вы не видели, что я случайно с ним столкнулся, – спросил Дронго, – я ведь выносил женщину.

– И случайно раздавили его аппарат, – в тон эксперту ответил Морзоне, – конечно, случайно. В такой суматохе могло случиться все, что угодно. Вы читали мою статью «Почему молчит Дронго?»?

– Прекрасная статья, – усмехнулся Дронго, – просто замечательная. Оказывается, я все эти годы жил с чувством вины за то, что в девяносто четвертом не сказал Саддаму Хусейну, что он кровожадный тиран. Какая проницательность.

Хмайн, держа в руках свой сломанный фотоаппарат, увидел, с кем именно разговаривает его коллега, и мрачно пошел прямо на них.

– Нет, – крикнул ему Морзоне, понимая, чем это может закончиться.

Его коллега замахнулся на эксперта. Тот перехватил его руку. Он был на голову выше обоих журналистов.

– Не нужно, – попросил Дронго, – не нужно так нервничать.

Хватка у эксперта была стальной. Хмайн попытался вырваться, но не сумел.

– Я тебя… – прошипел он.

– Это уж совсем некрасиво, – почти сочувственно произнес Дронго, отталкивая от себя журналиста. Хмайн схватил стоявшую вазу и поднял над головой.

– Нет, – снова крикнул Морзоне, – остановись.

Через мгновение ваза вылетела из рук незадачливого журналиста, и он отлетел в сторону. Силы были более чем неравны. Дронго легко справился бы сразу с несколькими подобными противниками. И Морзоне это хорошо понимал. Он помог подняться своему коллеге.

– Не стоит, – прошептал он, – на нас все смотрят. Тебя не поймут.

На них действительно осуждающе смотрели со всех сторон. Многие видели, как вели себя журналисты, фотографирующие раненых и убитых, вместо того чтобы помогать им. Хмайн пробормотал какое-то ругательство, но вместе с Морзоне отошел от слишком непредсказуемого эксперта.

– Вы видите, что здесь произошло? – спросил, тяжело дыша, комиссар ван Лерберг. – Это уже не ранение официантки. Теперь понятно, что действует какой-то маньяк. Я позвонил в Брюссель и попросил прислать сюда наших лучших экспертов.

– Много погибших? – спросил Дронго.

– Пока нашли только шестерых, – сообщил комиссар, – но не всех еще достали из-под обломков.

– А как Гиттенс?

– Он, кажется, погиб, – махнул рукой ван Лерберг, – не представляю, что теперь напишут газеты. Эти журналисты уже переслали свои снимки в газеты. – Он показал в сторону Морзоне и его напарника. – У них нет ничего святого, – добавил комиссар.

– Нужно срочно проверить входные камеры, – предложил Дронго, – возможно, там зафиксирован визит чужого или чужих.

– Я уже распорядился, – согласился комиссар.

– И возможно, здесь действовал не маньяк-одиночка, – возразил Дронго, – судя по размаху, это уже целая организация.

– В нашей стране нет подобных организаций, – гневно заметил ван Лерберг, – и я надеюсь, что мы достаточно скоро обнаружим негодяя, который так упрямо пытается сорвать нашу конференцию.

Дронго хотел возразить, когда услышал чей-то крик. И сразу обернулся. Это к нему бежала Мадлен. Их малый конференц-зал был в другом крыле здания, и там никто не пострадал. Людей быстро эвакуировали, выводя из отеля. Но Мадлен вернулась, чтобы найти Дронго. Она боялась обнаружить его среди раненых, которых выносили из здания. И поэтому искала его среди тех, кто уже вышел из отеля.

– Вы живы, – взволнованно произнесла она, – какое счастье. Я боялась, что вы находитесь там. И весь этот ужас был из-за вас. – Она обняла эксперта, не скрывая своих слез.

– Все в порядке, – он видел, как она взволнована, – я был совсем в другом месте. Все нормально.

Он увидел подходившего к ним Жильсона, помощника Гиттенса, который заходил за ним несколько минут назад. Тот явно не пострадал при взрыве, но был весь в белой пыли. Он куда-то спешил, вынося документы.

– Как ваш шеф? – крикнул ему Дронго. – Что с ним…

– Ранен, – ответил ему Жильсон, останавливаясь, – сейчас его увезли в больницу. Мы все надеемся, что он выживет. Пока ничего не могу сказать.

Дронго был высокого роста, но Жильсон еще выше. Наверное, он занимался баскетболом.

– Тебе нужно срочно уехать, – предложила Мадлен, даже не заметив, как перешла на «ты».

– Не получится, – возразил Дронго, – во-первых, нужно найти тех, кто это сделал.

– Их найдут и без тебя, – выдохнула она.

– Во-вторых, полиция просто не разрешит никому отсюда уехать, пока не найдут виновника этого взрыва, – напомнил Дронго, – а мой срочный отъезд будет похож на бегство. Что некорректно и невозможно.

– Тебе нужно уехать, – упрямо твердила она, – они хотят тебя убить.

Он бережно погладил ее по волосам. Услышал, как щелкнул фотоаппарат. Морзоне, подкравшийся к ним, сделал очередной снимок.

– Хороший ракурс, – нагло заметил он.

Дронго напряг мышцы, собираясь шагнуть к нему, когда Морзоне испуганно шарахнулся в сторону. Дронго покачал головой.

– Такое ощущение, что вас всех выращивают в одном инкубаторе, – сказал он.