Оппоненты Европы

– Самый реальный кандидат на роль его убийцы – это я, – заявил Схюрман, – хотя в действительности я этого не делал. Но я не скрываю своих взглядов, считая, что переговоры нужно остановить. И все вокруг знают о моих убеждениях. Но я его не убивал. У меня нет оружия, и я не считаю, что таким способом можно остановить продвижение турков в Европу.

Дронго оглянулся. Он увидел, как к Мадлен подошел следователь и что-то у нее спрашивает.

– Где вы были в момент убийства?

– Я не был у туалета, – ответил Схюрман, – и вообще не мог видеть, кто именно стрелял в этого дипломата.

Следователь продолжал что-то говорить. Мадлен качала головой. Было заметно, как она волнуется.

– Извините, – сказал Дронго, отходя от словоохотливого голландца. Судя по монологу, Схюрман был настроен достаточно агрессивно. А может, это было своеобразное состояние шока, после которого наступала такая релаксация? Ведь оба собеседника понимали, что слова голландского политика могут быть не только эпатажными, но и вызывающе-провокационными.

Дронго подошел к Мадлен и следователю. Она испуганно взглянула на него.

– Господин следователь считает, что мне нужно отсюда срочно уехать, – сообщила она.

– Вы так опасаетесь за ее жизнь? – спросил Дронго, взглянув на следователя.

– По-моему, будет честнее, если вы не будете ее здесь задерживать, – сказал Кубергер, – это может быть очень опасно.

– Вы правы, – согласился Дронго, – я попрошу мадам Броучек уехать.

Следователь кивнул, отходя от них. Мадлен покачала головой, словно заранее не соглашаясь с их мнением.

– Сегодня я больше никуда не отпущу тебя одного, – твердо произнесла женщина. – Пока ты разговаривал с этим голландским рыжим политиком, похожим на Иуду, я все время смотрела на тебя и думала, какая я дура. Жизнь так иллюзорна, недолговечна, хрупка. А я вчера собралась и ушла, оставив тебя одного. Представляю, как ты обиделся. Но я не думала, что сегодня… вот так…

– Хватит, – попросил Дронго, – наше счастье в том, что мы можем позволить себе не думать о бренности всего сущего. И о собственной бренности, когда кажется, что время бесконечно, а твоя система координат будет вечной. Только к концу жизни, которая так быстро пролетает, мы начинаем осознавать, что сделали много ошибок, не всегда понимали окружающих, не успели познать много истин и вообще бездарно потратили столь драгоценный дар, данный нам от рождения. К счастью, это осознание приходит только в глубокой старости. Или вообще не приходит.

К ним подошел комиссар.

– Восемь убитых и четырнадцать раненых, – сообщил ван Лерберг, – бомба была заложена под столом президиума. Никто не мог даже предположить, что подобное возможно. Сейчас подняли в воздух армейские вертолеты, патрулируют всю территорию города. Я полагаю, что уже к вечеру будут более конкретные результаты.

– Что с Гиттенсом? – спросил Дронго. – Он остался жив? Вы говорили мне, что он погиб.

– Это был не Гиттенс, а похожий на него испанский представитель, – пояснил ван Лерберг, – сам господин еврокомиссар сейчас в больнице. Он был ранен во время взрыва. Похоже, что две минуты, которые он провел с нами, спасли ему жизнь. Он просто не успел добраться до стола президиума, где больше всего погибших. И его увезли в больницу. Представляю, что теперь напишут журналисты о работе полиции и прокуратуры в Брюгге! Об организации охраны и службе безопасности. – Он вздохнул.

– У каждого свои проблемы, – стараясь не выглядеть ироничным, заметил Дронго.

– У нас они самые большие, – заметил комиссар, отходя от них.

Они одновременно увидели, как носильщики несут чемоданы Богдановых, которые решили покинуть гостиницу. Очевидно, супруга убедила мужа собрать чемоданы и уехать из отеля сразу после прозвучавшего взрыва. Они двигались следом за чемоданами, рассекая толпу.

– Извините, – остановил их следователь, – но мы пока не закончили наше расследование, и я просил бы вас оставаться в своих номерах.

– Что он болтает? – не поняла Эльвина. – Что еще он хочет от нас? Чтобы нас взорвали вместе с остальными?

Дронго, поняв, что нужно вмешаться, шагнул к ним, переводя слова следователя.

– Он не имеет права подвергать нашу жизнь такой опасности, – взвизгнула Эльвина. – Кто он такой? Я сегодня вообще уеду из этой страны.

– Не нужно так кричать, – посоветовал Дронго, – он имеет право отнять у вас паспорт, чтобы воспрепятствовать вашему выезду за границу. Или даже арестовать вас.

– Только этого не хватало, – разозлилась Эльвина, – пусть еще посадит нас на цепь. Я все равно отсюда уеду. Ни одной минуты не останусь больше в этом отеле. Хватит. Пока всех не перебьют, все равно не успокоятся.

– Подожди, Эльвина, – попросил ее более рассудительный супруг, – ты разве не понимаешь, что господин эксперт прав? Мы не можем уехать просто так, без разрешения полиции. Иначе нас просто арестуют.

– Вот пусть тебя и арестовывают, – отрезала супруга, – а я все равно отсюда уеду. Никто меня не заставит здесь жить.

– Вы можете переехать в соседний отель, – предложил Дронго, – здесь рядом, на соседней улице, есть четырехзвездочный отель.