Оправа для бездны

«Не спеши», — только и повторяла ему Кессаа. Порой баль думал, что сайдка, которая, если бы не красота ее юная, казалась умудренной жизнью старухой, вовсе приросла к борту. Но взгляд ее не был сонным, и когда бы Марик ни приблизился к ней, всякий раз думал, что и видит она дальше, чем он, и слышит больше, и понимает, а если выхватит из-за спины колючку, то никак не успеет он отразить ее удара.

— Расскажи, — попросил сайдку Марик как-то вечером, когда Вег вместе с гребцами храпел на днище ладьи и парус нес маленькое спящее королевство поперек послушных волн вдоль темнеющего валом берега. — Расскажи — что там, куда мы идем? Что ты хочешь сделать?

— Не знаю, — прошептала сайдка. — Не знаю, хотя и знаю о пророчестве, что девушка с моим лицом, правда со светлыми волосами, должна то ли спасти Оветту от мерзости, притаившейся в Суйке, то ли, наоборот, ввергнуть в еще большую мерзость. Правда, Айра, хозяйка дома у желтого утеса, считала, что верно первое. И не потому, что я неспособна на гадость, а потому, что в мерзость Оветту я уже ввергла.

— Как это? — не понял Марик.

— Вот так, — прошептала Кессаа. — Уничтожила алтарь Исс и освободила Суйку и Суррару. С того момента мертвые стали уходить к городу мертвецов. С того.

— Но… — Марик не находил слов. — Но зачем… И… что же теперь делать?

— Вот за этим я и иду в Суйку, — ответила Кессаа. — Чтобы узнать. Иду, или меня гонят туда.

— Но что мы там будем делать? — прошептал Марик.

— Не знаю, — пожала плечами Кессаа. — Когда-то давно Суйка была обыкновенным городом, пока зло не пробудилось в ней. Но там, в ее центре, есть храм, в котором что-то оставила Сето. Говорят, что храм хранит секреты, которые открываются тем, кому должны открываться. К примеру, моей матери открылось следующее: «Чтобы убить Зверя, надо явить его». Поэтому я и освободила Суйку. А ведь верно — разве можно убить Зверя, если он сидит в клетке?

— Можно! — воскликнул Марик. — Заколоть копьем! Пронзить стрелой!

— У нас нет таких копья или стрелы, — покачала головой Кессаа, и Марик понял, что ни лук Насьты, ни его глевия не помогут в нелегком деле. — К тому же я не уверена, что Зверь уже свободен. Да, он разбужен, но что будет потом, если пока мы еще только слышим его рык, а уже не можем устоять на ногах? Ты думаешь, его можно было бы убить в клетке? Каким оружием? А может быть, надо к нему еще и приблизиться? И освободить его окончательно? Или хотя бы проникнуть в храм в городе умерших и прислушаться к мудрости Сето?

— Но почему никто не кричит на площадях от ужаса? — не понял Марик. — Как же хенны, сайды, риссы? Они воюют друг с другом, забыв о Звере? Ведь это Зверь заставляет мертвых подниматься и идти к Суйке? Что же, он ест их или забавляется ими? Что же правители и маги, воины и матери? Неужели они ничего не видят?

— Разве крестьянин перестает ковырять землю, если идет дождь? — усмехнулась Кессаа. — Или ветер заставляет свернуть с дороги путника? Да, но только на время. Для хеннов, риссов, сайдов, рептов Суйка и ее чудеса — это ветер и дождь. Они подобны той силе, которой обладают боги. Простой человек не может с ней сладить, самое большее, что он может, — это с достоинством встретить собственную смерть. Поэтому люди просто ждут собственной участи.

— И мы? — спросил Марик.

— Мы торопимся ей навстречу, — улыбнулась Кессаа.

— Не слишком ли много мертвых мы оставили за собой? — прошептал Марик.

— Когда-нибудь кто-то оставит за собой мертвыми и нас, — равнодушно ответила Кессаа и отвернулась.

Подгорка показалась наутро в восьмой день. Старик пригляделся к карабкающимся на крутой склон домикам, прищурился на перевернутые лодки и разочарованно покачал головой:

— Не догнали. И нет уже его здесь. Мы вдоль берега шли, а он, старый наглец, напрямую курс взял. Точно говорю. Что, девка, не выгорела у нас премия?

— Кто там? — обернулась Кессаа, показывая в сторону горизонта, по правому борту.

— Там? — Старик ловко перебежал на корму, прищурился: — Корабль какой-то, не могу разглядеть: Аилле слепит. Но это не Фалан! Два паруса на нем, два. Однако сюда идет, сюда. Кто ж это? Эй, остроглазый!

Насьта, который уже завоевал уважение зорким взглядом, пригляделся:

— Точно! Два паруса, двенадцать гребцов. Спешат!

— Никак сайды? — побледнел старик.

— Я знаю, кто это, — стиснула зубы Кессаа. — Старик! Премия будет. Постарайся быстрее причалить — расплачусь сполна. И уходите вдоль берега: она за вами не погонится. Я ей нужна.

— Кто ж такая-то? — удивился старик.

— Вроде меня, — ответила Кессаа и холодно рассмеялась.

Глава 8 Горы