Оправа для бездны

— Разбойники с островов, — глухо бросил старик. — Давно приходили, месяц уж прошел. Пограбили. Согнали народ к берегу — кроме тех, кто взялся за оружие. Связали руки и ноги. А когда отплыли, тех, кто постарше, больных да увечных бросили в воду, связанных. Кричали еще — мол, не хотят, чтобы мертвые до Суйки добрались! Так вот, я думаю, что те, кто остался в ладьях, теперь завидуют тем, кто утонул. Мерзость затопила Оветту, мерзость! Только я остался в живых да внук. Лат. В ягодниках мы схоронились. Я сторожил, а внук пришел ко мне ночевать в шалаш.

— А слепой-то где, который лошадь оставил? — нервно прошептала Кессаа, с тревогой поглядывая на море.

— Там нет дороги. — Старик махнул рукой в сторону гор. — Раньше была. Ходили умельцы с разным мелким товаром, чтобы подати у борских ворот не оставлять, но уж лет пять никто тропу не подновлял, а и раньше не то что конный — пеший с трудом ее проходил. А Лат бегал — за пару недель, бывало, туда-обратно оборачивался. А теперь уж и не знаю. Дойдет ли?

— Он слепого повел? — спросил Марик.

— Он, — кивнул старик. — А слепой — ничего, шустрый. Лошадь вот оставил, обещал еще и пару золотых монет в Омассе заплатить. Вам-то что надо? Проводника нету больше, а я и в былые годы горами не увлекался. Да и не идут уж мои ноги.

— Давно они ушли? — спросила Кессаа. — Догнать можно?

— Вчера ушли, вчера, — пробормотал старик. — Догнать можно: все ж слепой — не зрячий, ходко не шагает, можно догнать, только как? Тут подумать надо.

— Некогда нам, отец, думать! — присела рядом с Мариком Кессаа и сама поймала старика за корявую руку. — Люди плохие к берегу подплывают. За нами пойдут. Спешить нам надо, понимаешь? Да и тебе не следует тут задерживаться, если внука своего дождаться хочешь: уйти надо на время из городка.

— Разве от смерти уйдешь? — поднял старик косматые брови.

— Ну так ушел же один раз? — вздохнула Кессаа и выложила по одной в коричневую ладонь пять золотых монет.

— Так, значит? — опустил голову старик и, поморщившись, поднялся. — А Лата моего не обидите? Откуда я знаю, зачем вы за слепцом этим торопитесь?

— Да не за слепцом мы торопимся, а на ту сторону спешим, — прошептала Кессаа. — Война там, не понимаешь?

— Везде теперь война, — качнул головой старик, сунул в рот кривой палец и вдруг оглушительно свистнул. Не прошло и пары мгновений, а к порогу подбежал один из косматых худых псов, что бродил по берегу.

— Вот, — поймал старик собаку за грязную шерсть. — Пес, и кличут его Пес. Прихватите веревкой за горло и идите, как поведет. Дороги он не знает, а Лата все одно найдет. Понял, Пес? Ищи Лата, ищи.

Вскоре Марик, Кессаа и Насьта, на веревке перед которым бодро трусил Пес, поднялись по склону до расщелины между двумя скалами и оглянулись. Далеко-далеко внизу высаживались крохотные фигурки сайдов, а чуть повыше в сторону ягодников трусил верхом на серой лошадке старик.

— Будем драться? — спросил Насьта, приглядываясь. — Воины не чета тем, что служили дядюшке Брагу. С такими не так легко сладить, да и много их — не меньше дюжины!

— Драться не будем, — отрезала Кессаа. — Некогда нам драться.