Оправа для бездны

— Ведь твоих соплеменников убивают! — выдохнула крючница.

— Да, — неожиданно для самой себя согласилась дочь Ярига. — Девчонкой я жила и в Скире. Промышляла на рынке, воровала. Я рано осталась без матери. Может быть, за этими стенами есть кто-то из моих знакомых.

— Старая так и сказала, — понимающе кивнула Хайта. — Тебе не за что любить хеннов! Берегись. У нас тут свои порядки. Когда мы двинемся к северу, она ударит тебя чеканом в затылок. И все.

— И все, — опять отозвалась Айра и посмотрела в лицо Хайты. — Почему предупреждаешь меня?

— Ты не разучилась плакать, — ответила хеннка. — У тебя белые щеки, потому что слезы текут из твоих глаз, не переставая, уже который день. Они смыли краску.

Когда уже заканчивалась неделя, начали приходить подводы с горшками. Безжизненный склон, на котором обосновались крючницы, риссов не привлек, но в двух сотнях шагов была расчищена площадка, на которую горшки с неведомым составом выгружались друг на друга. Вновь потянуло отвратительным запахом, по требованию риссов все костры на три сотни шагов в любую сторону были погашены, и склад магического зелья окружили усиленные дозоры. Сопротивление Омасса близилось к концу — видно, пустой город позволил хеннам догадаться, что богатой добычи они не найдут и в крепости, а ее защитники сдаваться не желали и после того, как стены и башни Омасса были разрушены едва ли не на треть.

— Если кто и выживет, то ему выколют глаза и отправят его на север к сайдам, чтобы рассказал о том, что видел перед собственным ослеплением, — раздраженно шептала Хайта, пытаясь прикрыть нос от тягучей вони. — Вот уже, кажется, с каким только гнильем не возилась, — жаловалась она Айре, — а от этого запаха боль не в животе, а в голове возникает.

Айра терпела. И у нее гудела голова от вони. Так гудела, что она все чаще поднималась на гребень холма и застывала между смертным холодом ненасытной Суйки и умноженной на тысячи и тысячи безумных сердец ненавистью и жаждой крови. Несколько раз хенны притаскивали окровавленных пленников, которых подвешивали за ноги к специально врытым в пределах полета стрелы от крепости столбам, и разрубали напополам вдоль хребта. «Каждый тан, каждый сайд, каждый, кто не сложит меч, будет убит именно так!» — орали глашатаи, а Айра стискивала кулаки так, что из под ногтей выступала кровь. «Где-то теперь Кессаа с ее провожатыми?» — думала дочь Ярига.

Утром обстрел Омасса прекратился. Пороки опустили рычаги, в корзины были загружены тяжелые горшки с горючей смесью, баллисты и катапульты медленно поползли вперед. Риссы ждали, когда готовые к смертному штурму сайды займут полуразрушенные стены и башни, подтащат камни, начнут разогревать в чанах смолу. Тысячи хеннов подобрались поближе к метательным машинам, чтобы лучше видеть обреченную на сжигание крепость. Аилле торопился к полуденной точке.

Айра подошла к повозке, вытянула мешок, забросила на плечо рогожу с мечами.

— Куда это ты собралась? — вскинулась на нее Хайта.

— На гребень, — отозвалась Айра. — Оттуда лучше видно.

— А мечи зачем? — нахмурилась крючница.

— Боюсь, — пожала плечами Айра. — Вдруг один из этих горшочков полетит не в ту сторону? Может, и ты побережешься?

Хайта обернулась, посмотрела на горы вонючих горшков, часть которых, подчиняясь окрикам рисских магов, рабы грузили на подводы, на замершие пороки, на крепость, на море шатров, на вставших плотной толпой хеннов и с ненавистью обернулась к Айре.

— Нет, — покачала головой Айра и одним движением запечатала рот крючнице, заставила остекленеть взгляд, окаменеть суставы. Сильную магию применила — сразу несколько магов из стоящих возле горшков повернули головы в сторону лагеря крючниц, а двое из них пошли к холму, опираясь на посохи.

— Куда? — встала на ее пути старшая, взметнув над головой молоток, когда почти все повозки остались за спиной.

— Наверх, — ответила Айра.