Оправа для бездны

«Рабов нет, — холодно отметила про себя Айра, — значит, северяне, а от них, если что, пощады не жди».

Сразу четверо воинов, не сводя глаз с напряженной фигурки гостьи, уперлись веслами в берег, и ладья ожила, закачалась на волнах. Бородач заорал что-то на тягучем языке, весла опустились в воду, мышцы на руках и плечах гребцов налились силой, и ладья вдруг двинулась от берега прочь, поползла в осеннюю даль моря, чтобы вырваться на простор, поставить парус, поймать ветер и полететь, куда смотрят зеленые разбойничьи глаза. С половину лиги отошла лодочка от берега, когда хлопнул наконец на мачте парус, а на берегу показался отряд всадников.

— За тобой? — спросил бородач, остановившись от дочери Ярига в пяти шагах.

— Кто их знает, — пожала плечами Айра. — Думаешь, надо было остаться и расспросить? Чего молчишь-то? Отпускай слова с языка — не руки ведь, о словах в договоре сказано не было!

— Смелая ты больно, — усмехнулся бородач. — Страха в твоих глазах не вижу, а ведь есть тебе бояться чего, есть. Ребята мои изголодались по бабской мякине. Скажи мне, девка, где таких смелых выращивают? Или хотя бы совет какой дай!

— Совет дам, — кивнула Айра, прикладываясь к меху с водой. — Не связывайтесь со мной, тогда и заработаете, и живы останетесь. Я сайдка, борода, настоящая и злая, когда что под носом рассматриваешь — не забывай вдаль взгляд бросать!

— Не до нас теперь сайдам, — облизал обветренные губы бородач. — И половины галер у Скира не стоит, к снегам сайдские гребцы лодки свои гоняют, детишек да жен вывозят. Да, слышал я, что Гобенген показался из-под снегов, только оно ведь как — оттепель может и морозами смениться!

— Может, — кивнула Айра. — Только хенны все же страшнее морозов.

— Нам хенны не страшны, — плюнул за борт бородач. — А сайды тебя на моей лодке искать не станут.

— Да я и сама не рассчитываю на поиски, — расплылась в улыбке Айра. — Ты на север ладью правь, на север! Глядишь, и второй мой совет не пригодится.

— Это какой же? — сдвинул косматые брови бородач.

— Когда гнусь свою задуманную начнешь творить, сам ко мне не суйся, — процедила Айра сквозь зубы. — Пошли кого-нибудь, кого не жалко.

— Боги морские! — хриплым смешком гыкнул бородач. — А я-то чем твою жалость вызвал?

— Нет у меня к тебе жалости, — покачала головой Айра. — Просто не хочу без лоцмана остаться.

— Без лоцмана? — хмыкнул бородач и пошел мимо гребцов к корме.

«Кого не жалко» бородач послал к Айре к вечеру. Аилле близился к горизонту, слепил правый глаз, и Айра, которая давно уж наворожила себе бодрость на ближайшие два дня, все чаще поворачивалась влево, где темнел далекий скирский берег, когда в ее сторону послышались шаги. Двое шли к носу — лысый увалень с руками, напоминающими бревна с вытесанными топором пальцами на комлях, да коротконогий уродец, заросший шерстью едва ли не до лба. Коротышка тащил моток веревки.

— Ко мне, что ль? — только и спросила Айра.

— К тебе, красавица, — улыбнулся коротышка, а лысый только расставил руки в стороны и шагнул вперед, намереваясь то ли обнять девушку, то ли показать широту впалой груди.

В два взмаха короткого меча укротила великана Айра. Сначала запястье рассекла лысому, а в то мгновение, что тот растерянно разглядывал хлынувшую по ладони кровь, вогнала в горло эсток. Великан еще хрипел, пытаясь придавить ладонями булькающую под подбородком кровь, а Айра уже шагнула к борту и поймала все на тот же клинок толстое брюхо коротышки.

— Подешевела моя поездка, борода! — окликнула Айра окаменевшего главаря.

— Взять ее! — наконец прорвался криком бородач, но взять-то и не вышло. Те, кто шагнули в ее сторону, тут же замерли с конфузом в собственных портах, а седой стрелок на корме, едва только за стрелу схватился, вспыхнул жарким пламенем вместе с луком и с воем пронзительным за борт упал.

— Теперь вот что, — твердо сказала Айра. — Гребцы на весла — грести. Запах я как-нибудь перенесу, тем более что ветерок от меня играет. Остальным можно помыться, но чтобы ладья на север летела! Чем быстрее мы расстанемся, тем здоровее будете!

— Кто ты, ведьма? — почти простонал от бессильной злобы бородач. — Уж не сама ли Сето?

— Не гневи богов, борода, — прошелестела Айра. — Не то следующим твой братец поджариваться будет! А я… Сето не Сето, но внучка Сурры — точно! Эх, жаль, дедушка давно умер, не понянчил меня, а то бы мы еще веселей шли!

Ни слова больше не сказал бородач, но глаз, как и Айра, два дня не сомкнул. Утром третьего дня подал ладью к берегу, провел меж зеленоватых скал в узкую бухту, заросшую берегом ползучей иччей, дождался, когда Айра спрыгнет на темную гальку, и тут же приказал отталкиваться от берега, а уже отойдя на пару сотен локтей прочь, разразился грязными ругательствами в ее адрес. Стерпела бы это дочь Ярига, но пущенной стрелы, что просвистела мимо ее лица, простить не смогла — сожгла парус островитянам.

— Ничего, ребятки, — шептала сама себе колдунья, укладываясь на сон под колючими ветвями. — Догребете до островов и без паруса — вот ведь как быстро веслами замахали. Теперь мне бы до Скира добраться.