Оправа для бездны

— Вот. — Он брезгливо вытер пальцы об ее платье. — Запомни, всегда побеждает самый сильный, самый мудрый и самый хитрый. Но не потому, что нет никого сильнее, хитрее или мудрее, а потому, что оценивают победу выжившие. Подумай над этим и запомни, что теперь, когда Суррара свободна, когда она почти уже готова к власти над всей Оветтой, в ней не будет места ни одному магу, кто не готов принять власти и покровительства Риссуса! И твоего отпрыска, которого твоя свекровь потащила навстречу льдам Гобенгена, это тоже рано или поздно коснется!

— Зачем я тебе? — прошептала Кессаа, прежде чем снова потерять сознание.

— Пока не знаю, — признался Арух. — Но ты — как золотой в кошельке, который никогда не будет лишним.

Несколько дней она провела между сном и явью. Какие-то воины ходили за ней, она не думала о том, что с ней происходит, лишь снова и снова погружалась в сон, и во сне ей чудился голос Зиди и твердый взгляд Эмучи, пока однажды она не почувствовала прикосновения.

Кессаа открыла глаза и увидела Мэйлу.

— Вот я и нашла тебя, — безучастно произнесла воительница и добавила, прежде чем отомкнуть цепи на ее руках и ногах: — Не делай глупостей. Моя ненависть осталась в храме Сето, из которого меня выгнала твоя мать. После этого я всегда выполняла только работу. Сначала служила твоему отцу, потом Ирунгу. Это он послал меня. Он ждет тебя в храме Сади — я должна отнести тебя туда.

У Кессаа не было сил не только на то, чтобы что-то ответить бывшей наставнице. У нее не осталось сил даже на ненависть. Она закрыла глаза и только по прикосновениям угадывала, что Мэйла одевает ее в теплое, по запаху крови убитых стражников — что Мэйла несет ее вниз по лестнице, по лошадиному храпу — что Мэйла сажает ее на спину лошади.

— Вот уж не думала, что найду тебя в доме Ойду, в башне Аруха, — сказала Мэйла, когда лошадь зацокала копытами по мостовой. — О многом бы хотелось спросить остроносого, но он, наверное, забился в самую глубокую щель и ждет, чем все закончится. А закончится скоро: одна из стен Скира едва держится. Все воины, кроме копейщиков конга, занимают замки. Скир так легко не сдастся. Так что не торопись мне мстить, девка, твоя злость тебе еще пригодится.

В храме ее ждал Ирунг. Рослые воины подхватили Кессаа на руки и внесли в тот самый зал, в котором она училась танцевать. Ирунг сидел на скамье и показался Кессаа глубоким стариком. Он кивнул Мэйле, махнул ей рукой, приказывая удалиться, и вгляделся в изможденное лицо Кессаа. Внезапно продолжающийся за стенами храма грохот затих.

— Конец близок, — прошептал старик и поднял руку. — Половина лиги от хеннских порядков до стены. В полном вооружении пешие хенны будут у нее через три сотни ударов сердца. Их почти шестьдесят тысяч с той стороны, девчонка, почти шестьдесят тысяч!

— К чему все, если конец близок? — прошептала Кессаа, с трудом садясь на покрытую медвежьей шкурой скамью.

— Конец Скира — еще не конец сайдов, — пожал плечами Ирунг. — А вот если Суйка не закончится, тогда и вся Оветта однажды к краю подойдет.

— «Если хочешь победить Зверя, яви его», — прошептала Кессаа. — А ты не думал, маг, что Зверь на самом деле не в Суйке, а в твоем храме?

— Здесь? — Маг обернулся, и Кессаа только теперь заметила, что каменная плита, на которой лежало изваяние Сади или он сам, обратившийся в камень, пуста.

— Где он? — едва вымолвила побледневшими губами Кессаа, и в это мгновение уже знакомый ей истошный вопль проник сквозь стены храма и заставил ее в ужасе зажать уши.

— Он все еще здесь, — прошептал Ирунг и нервно передернул плечами. — Только отдаляется от Оветты. Он тает, как кусок сушеного меда в теплой воде. Но при свете Аилле его контуры еще видны. А я хочу его пробудить, Зверь он или не Зверь. Чтобы убить его самого или попросить о помощи в убийстве Зверя. Ты слышала? Хенны добрались до стены и до собственной гибели. Твой отец сделал то, что требовалось. Только что количество хеннов изрядно убавилось, но их все еще слишком много, поэтому нам следует поторопиться.

— Точно так, как у храма Сето, — прошептала Кессаа.

— Да, — кивнул маг. — Кое-что осталось от твоей мамочки, и нам удалось это использовать. Она была очень сильна. Порой мне кажется, что она была сильнее меня, но вот мудрее ли?

— Иногда мудрость может оказаться помехой, — прошептала Кессаа.

— Мудрость всегда помеха, — согласился маг. — Весь вопрос в том, кому она мешает — дураку или умному.

— Ты позаботишься о моей дочери? — спросила Кессаа.

— Если выживу, — вздохнул маг. — Однако даже если я выживу, то не проживу достаточно долго. Но какого-нибудь опекуна помладше попробую отыскать. Во всяком случае, хозяйка дома Рейду — один из лучших вариантов. Или ты уже сама простилась с жизнью?

— Я? — переспросила Кессаа и внезапно поняла, что уже давно не чувствует себя живой. И это ощущение так удивило ее, что она попробовала вдохнуть и начала ощупывать собственные колени, плечи, руки, поморщилась от боли, задрала рукав и увидела все те же слова на запястье: Зеркало. Кинжал. Пуповина. Зверь. Ребенок.