Оправа для бездны

— Вот кинжал. — Маг развернул сверток и положил на пол черный клинок.

Кессаа зажмурилась: оружие так и сияло неудержимой силой и показалось ей сырым от крови.

— Кинжал Сурры, — прошептала она и закрыла на мгновение глаза. — Остального не понимаю. Ребенок — зверь? Или Зверь еще ребенок? Или… Не понимаю. И зеркало. У меня нет зеркала.

— Где осколки? — тихо спросил маг.

— Осколок Сади хранился в храме Сето, — безучастно произнесла Кессаа. — Его доставила из Гобенгена после… гибели Сади Мелаген, внучка Сето. Осколок Сето хранился в храме в Суйке. Осколок Сурры… об этом лучше спросить у магов Суррары.

— Он украден, — отрезал маг. — И украден твоей знакомой — Айрой. Слышала это имя?

— Еще бы, — попыталась улыбнуться Кессаа. — Она едва не настигла меня, когда я была в Суйке в первый раз.

— Она здесь, — раздался голос Мэйлы. — На улицах полно хеннов, стражу у входа в храм едва не опрокинули до того, как мы успели закрыть ворота, но трое сумасшедших прошли через их строй, словно клинок сквозь масло. Айра требует свидания с Кессаа.

— Зови всех троих, — прошептал Ирунг. — И прикажи воинам держать ворота столько времени, сколько потребуется.

Когда стена Скира рухнула, а вслед за тем истошный вопль потряс город, Айра потеряла сознание. Мгновенный поток холода охватил ее тело, она с трудом удержалась на краю бездонной пропасти, но когда поняла, что устояла изнутри, то лишилась сил снаружи. Придя в себя через несколько мгновений, дочь Ярига удивилась не только тому, что Марик держал ее на руках, но и тому, что и Насьта сидел у того на плечах.

— Все, — рявкнул на ремини баль. — Слезай, верхолаз, прошла уже напасть. Я чувствую.

— Лучше переждать, — упрямо покачал головой Насьта.

— Что случилось? — спросила Айра.

— Кто-то течень выпустил, — бойко ответил ремини. — Не знаю уж, кто кого вымаривает в окрестностях Скира — сайды хеннов или хенны сайдов, — только разбежался он широко. Я как увидел, что в сотне шагов бродячая собака как мыльный пузырь лопнула, так и взлетел на плечи к этому красавцу. Нет, подруга, про тебя не забыл, только ты уже у него на руках была, а его течень, да и другая зараза магическая — никак не берут!

— Ага, — зло кивнул Марик, ставя на землю Айру. — Карабкался по мне, как белка лесная, — и как только уши не оборвал да глаза не выцарапал?

— Что будем делать? — спросила Айра. — Где искать Кессаа?

— Там, — вдруг произнес Марик и ткнул пальцем в возвышающийся над крышами купол. — Там она. Я чувствую. Словно огонек светится.

— Или ты такой глазастый, или я слепая, — нахмурилась Айра. — А еще что ты видишь?

— Многое, но не всегда, — прошептал Марик. — Сейчас многое вижу. Вижу золотую дымку, что стараниями ремини окутывает Оветту. Вижу серое пятно рядом с Кессаа, словно темную яму на скошенном поле. Вижу черную стену там, на юге, в Суйке. Словно грозовая туча опустилась на землю. И смерч вижу. Черный смерч. Скрученный, словно ремни на баллисте. От Суйки — к тебе, Айра, тянется. Пронзает тебя и исчезает, но не кончается, а куда идет дальше, разглядеть не могу.

— Хенны! — заорал ремини, выхватывая стрелу.

— Вот они, — сказала Мэйла, и Марик, покосившись на узнанную воительницу, бросился к Кессаа и тут же перехватил в руках глевию, словно собираясь рассчитаться с обидчиками дочери конга.

— Жива, жива, — только и повторяла Кессаа в ответ на прикосновения Насьты, Марика, Айры.

— Что ж, — усмехнулся Ирунг. — Порой я ошибаюсь. Признаю. Все-таки слуги у тебя, Кессаа, явно неуязвимые.

— Друзья, — негромко поправила дочь конга, приняла из рук Марика колючку, погладила рукоять, ощупала ножны и одним движением вытащила из укромной ложбины серую полосу, после чего вернула меч баль: — Храни до времени.

— Подожди. — Ирунг поднялся, жестом попросил баль выдвинуть клинок, пригляделся к вязи на лезвии, к рукояти. — Неужели меч Сето?

— Меч моей дочери! — отрезала Кессаа.

— Вот, — протянул Марик пест. — Сама ступка разбилась.

— И вот, — добавила Айра и положила перед ней черный осколок. — Это подарок от Заха.

— Кинжал Сурры, — придвинул маг ногой клинок.

— Зеркало. Кинжал. Пуповина. Зверь. Ребенок, — прошептала Кессаа, становясь на колени.

— Пуповина? — переспросил Марик и покосился на побледневшую Айру.

— Зверь. Ребенок, — повторила Кессаа и добавила: — Не мой ребенок. Другой. Какой-то другой. Рожденный и тем не менее еще не рожденный. Но сил у меня может не хватить.

Марик опустился рядом с Кессаа, взглянул ей в лицо и вздрогнул: глаза ее помутились. Они не стали черными, но и белки, и зрачки словно расплылись в мглистом мерцании.

— Сил у меня может не хватить, — шепотом повторила Кессаа, подняла пест и ударила его о каменную плиту. Глина рассыпалась на осколки, и в руке у нее оказалось что-то завернутое в высушенный лист одра. — Вот. — Кессаа разняла два осколка, прижатые друг к другу лицевыми сторонами, и положила их возле третьего, мутного.

— Все зеркало, — прошептал Ирунг, а Марик вдруг почувствовал, что тот смерч, та пуповина, которая тянулась из Суйки к груди Айры, встала над тремя осколками черным столбом.