Оправдай мою ложь

– Хорошо, ребятки, проходите вот сюда, – послышался громкий голос из коридора, – становитесь по трое возле каждого кресла, чтобы всем было видно.

Лариса от ужаса распахнула глаза. Перед ее раздвинутыми ногами стояла совсем юная аспирантка, и два высоких прыщавых парня уставились прямо на ее выбритый лобок. Ларису заколотило мелкой дрожью. О таком унижении она даже и мечтать не могла. А если этот процесс еще и на телефон кто-нибудь снимет, а потом видео в сетях разместят! Она уже хотела слезть с этого проклятого кресла и потребовать заведующую отделением, но тут медсестричка ловко ввела в вену иглу и через десять секунд Лариса стала проваливаться в бездну…

Ее несло по радужным лабиринтам, словно на снежных санях. Она то взлетала на крутых виражах, то резко падала вниз в воздушные ямы, а вокруг струился теплый белый свет и плыли розовые облаков. Затем этот свет потух, и над головой понеслись гремящие составы. Где я? Что это за место? Это я? Она увидела свое окаменевшее серое лицо. А затем и всю себя, и рядом стоявших, но уже под землей. Голые люди жались плотно друг к другу и, словно гигантские Атланты, держали над собой поднятыми руками земляной свод. Там наверху бурлила жизнь, пешеходы переходили улицу, проезжали машины, по рельсам бежали и скрипели на повороте красные трамвайчики. А там, где она увидела себя, под землей, находился ад, и это было ее наказание. Но за что? Не понимала она. За убийство! Тут же подсказывала затравленная душонка …

Сознание возвращалось к ней медленно. Она слышала рядом истеричный смех, чужие голоса…

– Что-то тяжело она от наркоза отходит. Может нашатырь дать, – старенькая нянечка, божий одуванчик, еле втащила Ларису на каталку. – Милая, глаза-то открывай! Хохочет да хохочет. Весело ей…

Только в палате, когда два аспиранта переложили ее непослушное тело на кровать, Лариса открыла глаза и осмысленно уставилась на потолок. По вискам потекли слезы.

Сколько прошло времени, она не знала. Для нее время остановилось. Тот пережитый под наркозом ужас не покидал ее и наяву. Лариса никак не могла поверить, что всё закончилось, а увиденный сон являлся просто бредом чистой воды и ничем больше. Но почему же она так четко помнит свое измученное лицо и то место, где ей предстояло провести всю вечность после смерти? Лариса нисколько не сомневалась в том, что видела свой ад, и чем дольше она думала, тем сильнее колотилось сердце в груди, и капельки пота проступали над верхней губой. Страх заставлял биться ее тело мелкой дрожью, но она никак не могла согреться, всё пытаясь понять, за что ей приготовлено место в аду? За что?

В палату тихо входили и выходили, кровати пустели, скоро она осталась совсем одна.

– Лариса Игоревна, вы как? Встать сможете?

Нет, видимо, не одна.

Катя лежала рядом на соседней койке и ела зеленое яблоко. Лариса проглотила сухим горлом остатки слюны, очень хотелось пить, но к ней никто не подходил.

– Лариса Игоревна, все женщины домой отправились. Мы с вами последние остались. Вы от наркоза долго отойти не могли, а меня на вторую смену оставили.

– Который час? – она не узнала свой голос.

– Так пять часов вечера уже. Я мужу позвонила, к шести должен подъехать, забрать меня. А за вами муж приедет?

Лариса молча покачала головой.

– Так, может, вас домой подкинуть? Вы встать сможете? – Катя не умолкала ни на минуту. – В общем вовремя мы с вами управились, теперь осталось в парикмахерскую сходить, прическу навести и всё такое… Кстати, есть у меня одна знакомая маникюрша. Очень хороший мастер, и берет недорого. Брови может подкорректировать и ресницы нарастить. Только стрижками пока не занимается…

Лариса закрыла глаза. Она хорошо помнила эту молодую учительницу, хотя в гимназии встречалась с ней редко. Начальные классы располагались на первом этаже в правом крыле. Лариса туда никогда не заходила, ее кабинет русского языка находился на третьем этаже. Но Екатерина Петровна занималась еще и общественной работой, поэтому частенько захаживала в учительскую, присутствовала на собраниях профсоюза, протоколировала педсоветы. Она была энергичная, веселая, всегда улыбалась и волосы зачесывала гладко в тугой узел на макушке. С такой прической ее высокий мраморный лоб без единой морщинки вызывал у коллег только восхищение и даже тайную зависть.

Теперь же Катя выглядела, как взъерошенный воробей, волосы сбились в паклю, туш размазалась по щекам. Но Ларису пугало не это. Завтра вся гимназия будет знать, что она сделала аборт. И почему не подумала о частной клинике? Денег пожалела?

Лариса оторвала голову от подушки, попыталась встать. Перед глазами запорхали черные бабочки, тошнота подкатила к горлу. А еще надо одеться, привести себя в порядок, вызвать такси.

– Екатерина Петровна, – тихо позвала она соседку. – Поможете мне домой добраться?

– Конечно, помогу! – Катя натягивала джинсы, шнуровала кроссовки. – Если что, мой Дениска вас на руках до квартиры донесет…