Определенно голодна

Я беззастенчивый, нераскаявшийся любитель мяса. Но поскольку я люблю его, я хочу знать, что стоит за моим идеально приготовленным стейком. Каждый кусочек этого мяса — мой выбор, и мне нравится быть информированным потребителем. Иначе это значит быть бездумным зомби-потребителем, хорошим, плохим или чудовищным — неважно. Я предпочитаю, чтобы мое мясо было от животных, которых гуманно выращивали и гуманно забивали, но правда в том, что даже с моими возможностями я не могу питаться исключительно гуманным мясом животных, выращенных и забитых в мясных бутиках. А какой у меня выбор? Жить на ферме? У меня аллергия на запах сена. Я живу с этим, как живут многие с незапамятных времен. Но это не значит, что я ничего не знаю. Не значит, что однажды я извинюсь за свои желания и стану плотоядной лишь время от времени. Зато означает, что я делаю осознанный выбор. Стараюсь, чтобы он был правильным. И ошибаюсь. Каждый день я живу, чтобы есть.

Я есть то, что я ем, и ты тоже. Как Джованни, веган. Как Эндрю, гурман. Как Джил, гедонист. И как Марко, номинально кошерный. В их смерти я им ближе, чем когда они были живы. Я повсюду ношу их с собой. Не то чтобы я представляла, будто слышу их голоса, но мне и впрямь нравится говорить с ними в своем воображении. Меня забавляет, что они всегда соглашаются со мной.

Комната для допросов в полицейском управлении округа Саффолк была именно такой, как я и ожидала: прямоугольные цементные блоки того же размера и оттенка, что и промышленное ванильное мороженое, неумолимые лампы дневного света под потолком и пластиковый стол с двумя стульями, как в больничном кафетерии. Меня встретил детектив Макдоннелл, он же Лу, мажордом при коменданте Вассерман, он махнул в сторону одного из стульев и ушел. Я ждала. Я старалась выглядеть так, будто изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не волноваться. Человек, которого подозревают, обычно сидит спокойно и невозмутимо и тем самым проявляет признаки вины. Я это поняла, просмотрев целую прорву криминальных передач, посвященных женщинам-убийцам. Тот же, кто невиновен, волнуется по-настоящему. Я перебирала пальцы.

Десять минут ожидания — и детектив Вассерман ворвалась, как Эйзенхауэр, в командный пункт союзников. Макдоннелл следовал за ней, как плешивая собачонка. Детектив Вассерман источала властность и жажду крови. Резкий свет позволил мне получше рассмотреть ее, мою немезиду. Она оказалась невысокой и коренастой, как тягловая лошадь из Норвегии, сплошные мышцы и никакой ненужной элегантности. На каблуках я была на полметра выше нее. Вассерман встала напротив меня. Я поднялась, когда она вошла, в основном ради удовольствия посмотреть на каштановые корни ее змеевидных волос.

— Спасибо, что пришли, э-э, мисс Дэниелс.

— Пожалуйста.

— Вы помните детектива Лу Макдоннелла? — Вассерман указала на своего напарника, который в этом ярком свете выглядел сонным, как ленивец в зоопарке.

— Разумеется.

— Итак, мисс Дэниелс, мы вызвали вас, потому что у нас до сих пор есть несколько вопросов о ваших отношениях с, м-м, мистером Казимиром Безруковым.

— Конечно, — сказала я. — Буду рада помочь.

— Отлично. — Вокруг жестких карих глаз детектива Вассерман залегли светлые морщины, точно острые спицы. Даже в ноябре ее лицо было обветренным, словно она только что сошла на берег с какого-то корабля. — Итак, если вы не против, расскажите нам о ваших отношениях с мистером Безруковым.

— Безруковым, — поправила я ее.

— Да, верно. Казимир Безруков.

— Он Безруков, и отношения у меня были именно с мистером Безруковым, — я выделила второй слог.

— Ты понял, Лу? — Вассерман улыбнулась, глаза ее блестели и ничего не выражали. — Расскажите о ваших отношениях с мистером Безруковым, если вам так больше нравится, мисс Дэниелс.

— Вы не против, если я буду посматривать в свой айфон? Я не помню, какое сегодня число, если не загляну в календарь.

Вассерман учтиво махнула рукой в сторону моего телефона.

Я включила экран, набрала пароль и загрузила календарь. Естественно, я никогда не пользуюсь календарем в телефоне, уж точно не для эротических свиданий. Однако я записала все даты встреч с Казимиром, начиная с нашей судьбоносной первой встречи в баре отеля «Номад» двадцать второго сентября две тысячи тринадцатого года и заканчивая нашей последней ночью обоюдной страсти в доме на Файер-Айленде четырнадцатого октября. Интересно, насколько иначе Казимир прожил бы свою жизнь, если бы знал, что ему остались всего три короткие недели. Наверняка так же. Каждый из нас чувствует, как уходит время, и каждый из нас покоится в объятиях своих привычек.

— Мы встретились в воскресенье, двадцать второго сентября, в «Номаде», — сказал я.

— Вы помните, сколько было времени?

— Думаю, около девяти вечера. Мне нравятся бары в отелях.

— И как долго вы пробыли в этом баре?

— Я пробыла там в общей сложности около двух часов, примерно через сорок пять минут я познакомилась с Казимиром, и мы вместе ушли.

— Вы пошли домой?

— Вы же знаете, что нет. Я говорила об этом при нашей первой встрече. Мы с Казимиром занимались сексом в его гостиничном номере.