Опричник

– Владимир Александрович, ты же у нас начальник службы безопасности, так? – подпустив в голос льстивых ноток, проговорил я, а когда тот, скорчив удивленную физиономию, кивнул, тут же сменил тон и договорил уже без всяких ужимок: – Так кто кому должен объяснять, что нужно делать с людьми, проявляющими странный интерес к находящемуся на твоем попечении объекту?

– Уел, атаман, – хмыкнул Гдовицкой и также моментально посерьезнел. – Тогда так. Предлагаю не пороть горячку и не брать любопытных гостей с ходу. Последим за ними, послушаем, присмотримся, по возможности вычислим контакты, а уж потом… если возникнет такая надобность, попробуем с ними поговорить на своей территории, так сказать.

– Не возражаю, – кивнул я. – От меня что-то требуется? Спецсредства, деньги, люди?

– Ничего, – покачал головой Гдовицкой. – Аппаратура у нас имеется, ты же сам мой список утверждал, забыл? Люди? Если ты имеешь в виду филеров, то нет, не нужны. Местных подберу, бюджет имеется. А в помощь Марии операторами на технику слежения посажу пару человек из команды Толстого, у нас с ним договоренность на подобные случаи.

– Думаешь, справятся? – уточнил я.

– Если они с полевым СЭПом справляются, то уж с обычными фиксаторами-бегунками и подавно разберутся. Все не сложнее управления квадрокоптером… – фыркнул Гдовицкой. – Но вообще, на будущее, надо расширять мое подразделение. Как раз для таких случаев, как сейчас, чтобы не собирать народ с бору по сосенке при каждом аврале.

– Тю-ю! Зная твои аппетиты, Владимир Александрович, боюсь, в этом случае количество работников СБ отряда превысит полевую и техническую секцию, вместе взятые, – усмехнувшись, проговорил я.

– Ну не все так страшно, – осклабился Гдовицкой и, чуть подумав, сказал: – Хотя человека три-четыре мне бы не помешали, чтобы не отвлекать людей из охранного подразделения.

– В будущем, – добавил я.

– В будущем, – согласно вздохнул Самурай, но тут же встрепенулся. – Что ж, файл я получил, задачу уяснил, по результату доложусь. Конец связи.

– Стоп-стоп-стоп, – притормозил я заскучавшего без привычной работы начальника службы безопасности. – Еще одно, Владимир Александрович… прошу, предупреди о происшествии всех учениц. Про запрет на выход с территории базы, думаю, говорить не надо?

– Не надо, – отозвался Гдовицкой и, на миг исчезнув с экрана, договорил: – На базе объявлен код «желтый», так что…

– Понял, – проговорил я. – Да, это, пожалуй, лучшее решение. И лишней… подозрительной возни не будет, и безопасность на уровне. Черта с два какой наблюдатель заметит изменения.

– Если он вообще есть в природе, этот самый наблюдатель. Но мы, конечно, проверим окрестности на всякий случай, – произнес Самурай и чуть поморщился, покосившись куда-то в сторону. – Что ж, прощаемся, атаман? Меня сейчас твои ученицы в осаду возьмут с требованием объяснить происходящее.

– Думаю, они поступят мудрее и отправят к тебе парламентера… можно даже сказать, посла, – рассмеялся я.

– Мария… – Гдовицкой улыбнулся, в очередной раз заставив меня подивиться той отеческой теплоте, с которой он относится к своей помощнице и будущей заместительнице. – Да, это будет лучший вариант. Хорошего дня, Кирилл.

– Хорошего дня, Владимир Александрович, – кивнул я и, отключив экран коммуникатора, попытался встать с кресла.

Дохлый номер. Невесть когда успевшие оккупировать мои колени щенки вцепились в брюки и свитер совсем не собачьими когтями и в результате повисли на мне своеобразной гирляндой. Пришлось плюхнуться обратно в кресло и потратить несколько минут на то, чтобы отцепить от себя недовольно фырчащих зверят. Ну как же! Только они нашли удобную грелку, устроились, задремали, а тут на тебе: тормошат, будят, скидывают с лежанки. Кошмар и ужас, никакого уважения…

Визит к ветеринару прошел штатно. Тодт осмотрел щенков, поколдовал над ними с четверть часа, после чего, отдав зверьков на попечение штатных сотрудниц, принялся за обучение неофита, меня то есть. Что не перестает меня удивлять в местных, так это… зашоренность. Когда Даниил впервые демонстрировал мне технику, создающую эмпатический контакт с животным, то действовал он в стиле классических стихийников, и я даже подумал, что это такой своеобразный прием обучения. Ан нет. Оказывается, Тодт всегда создает эту технику только так, то есть единым, заранее сконфигурированным выплеском. Зачем? Вменяемого ответа нет. А «так принято» я сам считать ответом отказываюсь.